Эрван не вмешивался в ход событий. Среди тревожных криков в ночи он слышал, как трещат, сгорая на неоновых лампах, комары. Подсвеченный со дна бассейн был усеян опавшими листьями и кишел пиявками. Эрван и так уже понял, что жизнь белых в Африке родственна жизни жаб, квакающих вокруг водного источника.

Наутро, когда он проснулся, воздух снова пылал. Кондиционер испустил дух. Эрван едва успел влезть в черный костюм и присоединиться к отцу, который уже держал под мышкой траурный венок на манер спасательного круга. Он заказал его утром у местного цветочника.

– …Кенго Булуджи…

– А Кабила, – прервал он отца, – он не придет?

Отец неодобрительно покачал головой:

– Ты пропустил мимо ушей все, что я тебе вчера объяснял. Кабила и Нсеко принадлежат к разным этническим группам. Все равно что пригласить папу римского на конгресс стриптизерш.

Пришел черед белым отдать последний долг.

– Помоги мне, – приказал Грегуар.

Они подхватили венок и заняли место в траурной процессии. Морван продолжал шепотом давать комментарии, на этот раз относящиеся к французам и бельгийцам:

– Вон тот франкмасон. Был министром международного сотрудничества и…

Эрван видел только пятнистые или лысые черепа, морщинистые шеи, густые брови. Средний возраст между семьюдесятью и восьмьюдесятью. Умирающие слоны явились удостовериться, что бизнес будет продолжаться. Китайцы и индусы замыкали цепочку акул. Новая смена…

Когда они проходили мимо погребального навеса, гигантская рука тяжело опустилась на плечо Морвана.

– Как дела, цыпочка моя?

Африканец ростом с отца стоял позади них. Эрван отступил на шаг. Смех чернокожего перекрыл звук фанфар, и на его, словно отлитом из чугуна, лице засверкала клавиатура ослепительных зубов. Грегуар расхохотался в свой черед, и двое аферюг принялись обниматься.

– Только не говори, что ты примчался издалека ради этой старой сволочи!

– В благодарность за хлеб-соль.

– Ну что ты за скотина! Все же знают, что хозяин здесь один – ты!

– Нсеко был нашим капитаном в бурю.

– Сторожевым псом – это да. Мир его душе. – Он обратил выпученные глаза на Эрвана. – Ты меня не представишь?

– Мой сын Эрван. Генерал Трезор Мумбанза.

От рукопожатия гиганта у Эрвана едва не хрустнули кости.

– Рад с тобой познакомиться. – Генерал провел пальцами по обритой голове Эрвана. – Военный?

– Коп. Держу голову в холоде.

– Здесь тебе не поздоровится! Лучше надень шляпу!

Новый взрыв смеха.

Мумбанза стоял спиной к солнцу. Видны были только белки глаз с черными точками зрачков. Эрван подумал о «Заклинательнице змей» Таможенника Руссо.

– Наш друг командует регулярной армией в Катанге, – пояснил Морван. – Вроде местного Пиночета.

– Не надо лести.

– Без него война от Киву[8]уже добралась бы до Лубумбаши.

Генерал (он был в темном кителе без всяких военных отличий) указал на гроб и перешел на заговорщицкий тон:

– Знаешь, от чего он умер?

– Мне сказали, от сердечного приступа.

– Сердечный приступ на африканский лад. Ему вырвали сердце!

– Кто?

– Тутси. Хуту. Мау-мау… Выбирай сам. А может даже, баньямуленге[9]или какой-нибудь кадогас.[10]Или же вы, белые, втихаря. Кто знает?

– Где это случилось?

– На его собственной вилле. Ему разрезали грудь обычной ножовкой и угостились. По-моему, они даже не потрудились покинуть гостеприимного хозяина, чтобы слопать его сердце. – Мумбанза гоготнул как паровой локомотив, глядя на Эрвана. – Здесь, малыш, пррррравда Африка!

– Кончай свои шуточки, – приказал Морван. – Нагонишь на него страху.

Позади них раздался ропот: они перекрыли дорогу. Эрван поторопился возложить венок. Для молитвы пришлось бы пройти еще раз.

– Кто заступит на место Нсеко? – спросил Грегуар, направляясь к палатке, где был размещен буфет.

– Голосование сегодня после обеда. Генеральная Ассамблея!

– У тебя все шансы…

Мумбанза устало отмахнулся, вот ведь фигляр.

– Не могу же я взваливать на себя все сразу, но если меня очень попросят… – Он внезапно повернул голову, заметив кого-то в толпе. – Потом поговорим. Мне нужно пожать пару клешней.

Морваны скользнули под навес, где выстроились столы, накрытые белыми скатертями. Алкоголь, фруктовые соки, говядина на шпажках, рыба в кляре… Под полотняным навесом витал запах барбекю.

– Убийство, – произнес Эрван, потягивая теплый апельсиновый сок. – Ты поэтому приехал?

– Вовсе нет. Я и в курсе-то не был.

– Наведешь справки?

Грегуар сплюнул на пол: он на глазах превращался в африканца.

– Не мое дело. Негритянские заморочки.

– А он? – спросил Эрван, кивая на Мумбанзу.

– Сменит на посту Нсеко. Не худший вариант… Любитель хороших вин и белых телок.

Эрван никогда не знал, шутит его отец или нет.

– Знаешь, что спасло Францию во время беспорядков в мае шестьдесят восьмого? – продолжал Морван, подхватывая с подноса рюмку пастиса.

– Нет, – соврал Эрван.

Эту историю он знал наизусть.

Подняв рюмку с настойкой, старик посмотрел сквозь нее на льющийся снаружи солнечный свет:

– «Рикар».[11]Когда Франция готова была отдаться в руки гошистов,[12]Паскуа[13]и его клика из SAC[14]организовали демонстрацию в поддержку де Голля. Это-то все знают. Двести тысяч человек на Елисейских Полях, и еще одна революция уничтожена в зародыше! А вот что менее известно: чтобы собрать демонстрантов со всех уголков Франции, завод «Корс» задействовал свои сети. В то время он был представителем марки «Рикар». Все коммерческие контрагенты впряглись и арендовали автобусы. По приезде в Париж каждый активист имел право на бесплатную рюмочку и ломтик колбасы, а потом – вперед, за дело! – Он поднял бокал за воспоминания. – Во Франции Мао бессилен против пастиса!