– Рад за вас, – буркнул я.

– Что вы говорите?

– Говорю, вам повезло в жизни.

– Ага… – озадачился голос, чуть сбавив громкость.

Между делом я глянул на часы и обнаружил, что всего полвосьмого утра. Может, и не так уж повезло, если он вынужден работать в такую рань.

– Ага… Я извиняюсь, это Альберт Петрович Обрезков? – зашел баритон с другой стороны.

– Он, – не стал отпираться я. И, в свою очередь, поинтересовался: – Я извиняюсь, Скальск – это…

– Город, – строго пояснили мне. – Районный центр Скальского района Тверской области.

Ну да, конечно. Как можно не знать этакий весь из себя райцентр? – подумал я. Добавил примирительно:

– Красивый город. Наверное.

– Ага… – не смягчился голос. – Должен вам сообщить, что в моем ведении находится дело о наследстве господина Скворцова. По завещанию усопшего… – небольшая пауза, подчеркивающая приличествующий случаю драматизм, – вы объявлены единственным наследником покойного!

– Кого? – опешил я.

– Покойного, – повторил баритон. – Господина Скворцова Николая Николаевича. Безвременно усопшего пять дней назад.

Я молчал. Знать бы еще, кто такой господин Скворцов, он же – Николай Николаевич. Кстати, уже покойный. Усопший. Безвременно. Вот такие завершающие штрихи к портрету…

– Алло! Альберт Петрович, вы меня слышите?

– Да-да, слышу.

– Куда-то вы пропадаете.

– Я не пропадаю, я думаю… И большое наследство?

– Не очень, – честно признался нотариус Храпов. – Дом, участок, хозяйственные постройки, счет в сберегательном банке на 54 тысячи рублей 78 копеек. Думаю, что для вас, столичного жителя, – совсем не большое. (Явный укол.) У нас здесь дома-то стоят не то что у вас, в Москве. Впрочем, вы можете отказаться. Согласно законодательству, ничто не обязывает гражданина принимать на себя права и обязанности наследника, если он того не желает.

Мне послышалось или здесь прозвучал совет?

– Нет, почему же сразу отказаться! – взволновался я. – Я же не отказываюсь, я просто… думаю! Еще никогда, знаете ли, не получал наследства из Скальска. Вдруг это вообще станет хорошей традицией?

– Простите?

– Традицией города. В смысле, оставлять наследство Альберту Петровичу Обрезкову.

– Ага. – До него дошло, и баритон стал заметно суше. – Должен вас информировать, что для вступления в права наследника вам нужно прибыть в скальский нотариат № 2, улица Марксистская, дом 6, часы работы с 9.00 до 18.00, кроме субботы и воскресенья. Перерыв на обед с часу до двух. Всего хорошего, Альберт Петрович! Надеюсь в скором времени увидеть вас у себя.

И тут повесил трубку, так и не узнав, что я горю не меньшим желанием. Увидеть и остальное.

А я горю?

Слушая короткие гудки, я все еще пытался со-образить, что бы это значило.

Чашка крепкого кофе помогла, наконец, проснуться. Вторая, уверен, помогла бы еще лучше, но телефон опять зазвонил.

Я уж было решил, что шутка получилась пророческой и наследодатели неизвестного Скальска всерьез засучили рукава над бумагами в мою пользу. Но это оказалась Аська, шеф отдела текстовых материалов нашей рекламной конторы. Хлопотливый зайчик с двумя детьми и тремя разводами за плечами.

Мы подружились с первых дней моей работы на поприще рекламной журналистики и однажды, после особенно лихого корпоратива, чуть не додружились до совместной постели. Но – Бог помиловал, черт отвлекся, и наша чистая дружба так и не взбаламутилась отношениями. Остается добавить – к счастью. Спать с начальством, знаете ли, попахивает беспринципным карьеризмом.

– Алик, ты уже проснулся? – поинтересовалось начальство.

– Наполовину.

– Я слышала, ты собираешься в Скальск?

– Ага… – протянул я, от растерянности скопировав нотариальные интонации. – Я тоже слышал. Буквально вот только что.

Нет, ну она-то откуда знает?

Впрочем, вклиниться с вопросами было не просто. Аська, золотое перо российской рекламы, не только пишет, как пулемет, но и общается скорострельными очередями. За считаные мгновенья я узнал, что от последней моей статьи о вакуумных насосах заказчик писает кипятком и думает, не поднять ли цену на свой бесценный товар. А дети ее несравненные, эти цветы жизни с клыками в крови родителей, опять никого не слушают, маму ни в грош не ставят. Младший вчера во дворе кидался камнями и потом весь вечер доказывал, что делал это из чисто эстетических соображений. Вот такое продвинутое поколение растет: умные слова знают, а эстетика прежняя – камнем в лоб… И старший учудил – влюбился в девочку из соседнего подъезда и не придумал ничего лучшего, чем подарить ей свои новые ролики. С ума рехнуться – взял и подарил. Попросила, говорит! И как он будет жить дальше в наше меркантильное время? Нет, Алик, кто не имел детей, тот не знает, что такое счастье… Представляешь, выдворишь их из дома, в киношку какую-нибудь – и одна!.. Нормально, в общем, все как обычно, в нашем дурдоме процедуры по графику. Нет, в конторе ничего срочного, можешь пока не появляться, ода о превосходстве отечественной сантехники потребуется через два-три дня, не забудь. Кстати, самое главное, Алик, чего я звоню-то… Чуть не забыла, хотя звоню именно поэтому. Тебе крупно повезло, дорогой, моя подруга Евгения как раз сегодня собирается ехать в Скальск. Она на машине, и совершенно не против взять попутчика. Представляешь, как удачно?

Я опять удивился. Такое выдалось утро – удивительное.

– Цени заботу, подчиненный!

– До гробовой доски, начальница! А подруга красивая? – не мог не поинтересоваться я. Хотя в голове вертелись совсем другие вопросы.

– Спрашиваешь! Почти как я в молодости. Только ты губы-то не раскатывай, губешки свои похотливые. Девушка замужем и вполне счастлива.

Я вздохнул. Подтвердил, что у красивых девушек почему-то часто встречается такой недостаток – замужество. Счастье, конечно, бывает гораздо реже. А как иначе, если локомотив семьи и брака без остановок проносит их мимо станции «Тихая радость с дядей Аликом»?

Аська вредно хихикнула и назвала меня шалуном с простатитом. Пригрозила, что когда-нибудь она сама спрыгнет с поезда и узнает, так ли уж хорошо с дядей Аликом или это обычный рекламный ход по сбыту залежалого товара. А что касается Евы (предупреждаю, дорогой, она не терпит сокращение Женя, предпочитает – Ева, пес знает, почему), запомни, мой драгоценный, – козлиный скок в ее сторону чреват обилием неприятностей. У нее муж – крутой мэн, работает в страшной конторе, которую лучше не упоминать всуе.

Я осведомился, не та ли это горячая точка, обитатели которой носят рога и цокают на копытах? Если так, то я пас, конечно, разумный человек и в гору не пойдет без нужды, и по наклонной плоскости без повода не покатится. Что до остального, к сведенью начальствующих особ, – препятствия лишь укрепляют большое и светлое, выводя его из голой физиологии на уровень сценического драматизма.