– Иван Карпыч, ну, ты бы покашлял, что ли, когда вот сюды шел! – пробурчал егерь с черными усами. – А то ведь тоже эдак тихонечко да без всякого скрипа по тропке следовал. И вовсе даже не понятно, то ли это тать крадется, а то ли, наоборот, унтер с проверкой идет.

– Дэк я ведь и есть унтер, ребятки, только вот уже отставной, – засмеялся Карпыч. – Нате вот, перекусите маненько, – и достал из-за пазухи небольшой сверток. – Тут по плескавице кажному, то сербская мясная еда. По куску сыра еще вдобавок да по горбушке хлебца. Берите, берите, ну, чего вы жметесь, братцы?!

– Да не положено нам, дядь Вань, на посту-то, – переминались егеря.

– А то я и сам в солдатах не был да будто в ночных караулах не стоял! – усмехнулся ветеран. – Тихонько эдак спина к спине встали и наблюдение ведем, слушаем, как там вокруг вас. Кус на один зуб положили, а другим его примяли, и все, и нет уже ничего во рту. Зато вот в брюхе сытно. Ладно, пошел я, пора. Вон уже и скрипка перестала играть, – кивнул он на темнеющий дом.

– Спасибо, дядь Вань! – крикнули егеря в спину удаляющейся фигуре.

– Помогай вам Бог, будьте здоровы, братцы, – махнул им рукой Карпыч.

– Предлагаю выпить за наших деток! – расчувствовавшийся дядя Михайло смахнул скупую слезу со щеки. – Нам с Антонией не дал господь детей, так пусть у вас у всех, дорогие мои, дом будет всегда наполнен счастливым смехом малышей. Это ведь такая радость!

– Михайло, Михайло, ну успокойся, ну что ты. – Йована, подойдя, погладила брата по голове. – Вон сколько у нас здесь детей, ну чего ты, все они наши, все здесь рядом собрались!

– Да, да, сестра, прости, – кивнул Михайло. – Что-то я сегодня… За детей, дорогие мои, за детей!

Все присутствующие подняли стопки, бокалы, кружки в зависимости от предпочтений в напитках.

– Ну, коли уж только что от дядюшки тут был такой тост, может быть, и ты объявишь, папенька, всем здесь сидящим известие про моего крестника? – громко произнес Живан.

– Да-а, прямо как десять лет назад с Радованом, – усмехнулся Алексей, вставая со скамьи. – Дорогие мои, когда-то вот так же, правда, гораздо меньшим кругом, мы провожали двенадцатилетнего мальчика в дальнюю дорогу для постижения им высоких наук. И всем нам было тогда очень за него тревожно. Как же так, такого маленького да посылать за тысячи верст в северную столицу?! При этом оторвав его от семьи и от любящей родни, от всего такого привычного и понятного. Но вот вы посмотрите все, какой теперь перед нами сидит орел и красавец, – кивнул он на покрасневшего Радована. – Боевой офицер, егерь, целый капитан-поручик, прошедший через десятки сражений и схваток да еще и командующий сотнями воинов. А ведь за его плечами сейчас самое престижное учебное заведение нашей империи – Сухопутный шляхетский корпус. Такое образование, как у него, да еще и вкупе с боевыми заслугами открывает двери в дальнейшей карьере для любого дворянина страны. Попасть в Шляхетский сухопутный корпус очень престижно и крайне сложно, учитывая огромное количество желающих, заметьте, из о-очень влиятельных фамилий страны, всячески стремящихся пристроить туда своих отпрысков. Однако же и мы с вами тоже ведь не лыком шиты, – оглядел он с улыбкой всех сидящих за столами. – Сын мой, Илья, – и Лешка погладил голову белобрысого мальчугана. – Тебе предстоит ехать в мае месяце в Санкт-Петербург для сдачи там вступительных экзаменов. Основной набор идет туда, конечно, пяти-, шестилетних детей с расчетом на полное четырнадцатилетнее обучение. Но и по шестилетней, усеченной программе пока что еще принимается ограниченное количество недорослей. Рекомендательное письмо от Суворова Александра Васильевича для генерал-директора корпуса графа Ангальта Федора Астафьевича мною получено. А кроме того, на личном приеме у их светлости князя Потемкина подписано и мое прошение по допуску к вступительным испытаниям дворянского сына Егорова Ильи Алексеевича. Не мне вам всем объяснять, насколько это весомо в таком вот серьезном деле. Так что, мать, осталось тебе только лишь собрать в дорогу нашего любимого отпрыска, – улыбнулся он Катарине. – И уже через полгода ему предстоит отправляться в путь.

– Да как же это, Алексей! – растерянно произнесла мать. – Он же у нас такой маленький, ему всего-то двенадцать лет через неделю исполнится! Ну как же он совсем один там, вдали от всех-то будет?!

– Катерина, ну ты чего?! – воскликнули одновременно Живан с Сергеем.

– Да тысячи дворян даже и помечтать о таком вот не могут! – аж вскочил с места старший Милорадович. – Это же Шляхетский корпус! Ты только сама подумай! Да перед Ильюшкой дорога потом хоть куда будет открыта! При фельдмаршале Минихе двенадцатилетние отпрыски из дворянских и даже из княжьих родов в батальонных колоннах в атаку шли и на вражеские бастионы наравне с простыми солдатами лезли! А это всего лишь учеба! Вот только с кем же его отправлять-то в эту самую столицу? Мы-то все в это самое время в действующей армии за Днестром будем!

– Да-а, я и сам весь в раздумьях, не знаю пока, что и делать, – развел руками Алексей. – Да ладно, время у нас еще есть, вся зима и большая часть весны впереди. А пока, сын мой, готовься с усердием, дабы не посрамить свою фамилию и бравого дядюшку при поступлении в корпус. Он-то вон какой орел, сразу и безо всяких там затруднений в свое время все вступительные экзамены туда сумел сдать.

– Да мы все ему в этом поможем! – решительно махнул рукой Гусев. – Я по математическим наукам, по грамматике и чистописанию. Живан в риторике, в географии, геральдике и в истории силен. А дядюшка Михайло – он Ильюхе естественные науки преподаст. Радован, как только недавно закончивший обучение, какие-никакие еще ему пробелы закроет. Ну и все вместе, сообща мы уж с языками как-нибудь да разберемся. Латынь, французский, немецкий, – загибал он пальцы, – пока, наверное, и этого хватит.

Застолье продолжилось. Детворе это сидение быстро наскучило, и она носилась по дому, играя в прятки и догонялки. То и дело под столом вылавливали кого-нибудь из малышей. Присоединился к общему веселью даже Егорка, не слазивший до этого с колен Курта.

* * *

Неделя пробегала за неделей. Прошли рождественские праздники с их раздольными и веселыми гуляниями. За ними Крещение. Подошел с вьюгами и бураном февраль. В дальнюю дорогу, к стоящему у Днестра полку собирались Живан с Радованом. Их сопровождал десяток Соловьева.

– На постой будете вставать – стерегитесь, Ванька! – наставлял капрала Лужин. – Их благородия – они,