Поразительно, какие чудеса способны сотворить глянцевая фотография и настырная рекламная кампания, не останавливающаяся ни перед какими затратами! Теперь вампиры, можно сказать, получали все на блюдечке: пропитанием, как в физическом, так и в финансовом смысле, их надежно обеспечивали туристы и восторженные подросточки вроде Кэти. Да что там говорить, взять хоть вот эту свеженькую историю с убийством! Вся шумиха поднялась не потому, что убийцей оказался вампир, а потому, что вампир этот был героем светской хроники, звездой ночной жизни. Я вздохнула. По крайней мере, благодаря последним изменениям в законодательстве Кэти еще остается целых два года до того, когда реальность сможет (как буквально, так и фигурально) попить кровушки из ее увлечения знаменитостями.

Когда это случилось со мной, мне было всего четырнадцать.

Мне показалось, что во впадинке между ключицами у меня забилась жилка. Я прижала ее пальцем, потерла кожу, стараясь избавиться от неприятного ощущения, которое пробудили воспоминания. Четырнадцать... Это было десять лет назад, в другой жизни, и в те времена ни вампиров, ни закон совершенно не волновала участь таких, как я.

— Держи, Дженни! — Кэти неуклюже поставила на столик стакан с соком и схватилась за очередную газету.

Сок пролился мне в горло ледяной струйкой, а меня и так уже бил озноб, несмотря на жару. Ладно, подождем. Я подцепила пальцем газетный лист, в который вперилась Кэти, и поинтересовалась:

— Что пишут? Есть какие-нибудь новости про мой сандвич с ветчиной?

— Ага, щас, — пробормотала она, едва слыша меня и не отрываясь от газеты, — щас, минуточку.

— Если рассчитываешь на чаевые, то зря, — добавила я.

— Да делает тебе Фредди сандвич! — Кэти глянула на меня поверх газеты с выражением оскорбленной невинности. — И вообще, он говорит, что из меня официантка получше, чем из тебя когда-то. Вот так вот.

— Подумаешь, — усмехнулась я, — он всем девушкам это говорит.

Кэти фыркнула и демонстративно заслонилась от меня газетой.

По спине у меня побежали настороженные мурашки. Я почувствовала чужой взгляд. В дверях кухни стоял долговязый юнец ненамного старше Кэти и пялился на меня. Я ответила ему пристальным взглядом, он вздрогнул, будто от ожога, и скрылся из виду.

Я пожала плечами. Все дело в моих глазах — они у меня янтарные и с овальным зрачком, почти как у кошки. Да и волосы не лучше — того же необычного янтарного оттенка. В Лондоне, правда, живет немало фей и прочий волшебный народ всех разновидностей, но от моих глаз люди все равно шарахаются. Потому что во всем остальном я человек человеком.

— Это что еще за новенький? — спросила я у Кэти.

— Газза, он у нас посуду моет. Агентство прислало, вчера только заступил. — Кэти опустила газету. — Вообще-то, приставучий — лезет и лезет с вопросами, какое я кино люблю, какую музыку...

— Да, удивительно, чего это он? — Я вытаращила глаза, изображая фальшивое изумление.

— Ха-ха. Прямо так все брошу и пойду с ним на свидание! — Кэти наморщила носик.

— Конечно, не пойдешь, — будничным тоном согласилась я, — он ведь недостаточно стар, острых клыков у него нет, и твоя кровь ему без надобности. Он... обычный мальчик. Славный.

— Ну, по мне-то, он никакой не славный. — Кэти наклонилась ко мне. — Говорит, в жизни ни разу не видел фей. Разумеется, я ему сказала, что ты не просто фея, а сида. — Она сердито оглянулась и продолжила: — И Фредди он тоже не нравится. Я сама слышала, Фредди велел Газзе выбирать выражения, а то он через слово ругается. Так что Газза отсюда скоро вылетит, вот помяни мое слово.

Я не стала спрашивать, что еще болтал Газза. Колдуны — это люди, вампиры когда-то были людьми. Но феи — это другой биологический вид, все равно как тролли или там гоблины. Люди валят всех в одну кучу и без затей называют нас другими. Кому наплевать на корректность, те попросту говорят «уроды» или «нелюдь» — миленькое такое обозначение. А мы, феи, — меньшинство, мы не всегда симпатично выглядим с человеческой точки зрения и зачастую опасны. Я говорю «мы», но даже внутри этого меньшинства я составляю свое собственное меньшинство численностью в одну голову. Потому что на весь Лондон я одна-единственная сида.

А если Газза и не болтал ничего насчет уродов и нелюди, то вполне мог распространяться на тему второго предрассудка, который тоже связан с нами, волшебным народом. Считается, будто мы наделены способностью к наведению любовных чар, проще говоря — сказочно хороши в постели. У нас это интеллигентно называется Очарованием.

В любом случае Газза просто не стоил того, чтобы его замечать. Фредди его выгонит взашей, если что, да и Кэти себя в обиду не даст: сколько раз я видела, как она проливала горячий кофе на колени всяким идиотам, не понимавшим намеков.

Кэти тем временем сунула мне под нос очередную газету. С первой страницы улыбалась хорошенькая брюнетка. Заголовок гласил: «Вампир Роберто убил свою Джульетту».

— А здесь что пишут? — нетерпеливо спросила она.

Развернув газету, я пробежала глазами статью:

— Ага, ага, цитаты из интервью с главным вампиром, с самим Графом. Та-а-ак... Преступление, совершенное в порыве страсти... опечален, что трагически сломана жизнь двух молодых, цветущих людей... заверяет широкую публику, что обращение в вампиры совершенно безопасно... выражает соболезнования семьям несчастных... обещает оказать всемерное содействие полиции... — Я глянула на Кэти. — Ну и так далее. Они все поют на один мотив.

— Как романтично, правда? — томно вздохнула Кэти. — Ну, вот они так страстно полюбили друг друга, что захотели быть вместе навсегда. А Дар возьми и не сработай, и теперь он, наверное, тоже умрет.

Я возмущенно фыркнула:

— Что за чушь ты несешь, Кэти! Да она наверняка никакой подружкой ему и не была! Просто он не удержал себя в рамках, а потом, чтобы замести следы, попытался передать ей Дар. Ловкий ход прессы, чтобы выгородить остальных вампиров. — Я постучала по газете пальцем. — Смотри сама, тут написано, что девушка умерла только вчера. Со вчерашнего вечера полиция никак не могла успеть его поймать. Думаю, другие вампиры уже прикрыли его со всех сторон.

— Он не пытался сбежать. Роберто даже не знал, что девушка умерла, мисс Тейлор.

Мы с Кэти разом подскочили от неожиданности. Между нами и дверью кто-то стоял. Послеполуденное солнце било ему в спину, так что он казался темным силуэтом, но когда я взглянула ему в лицо, мне на миг показалось, что передо мной брат-близнец того вампира из газеты.

Сердце у меня захолонуло, по спине пробежали мурашки. Кэти сдавленно охнула и вцепилась мне в плечо. Потом мы услышали голос рассудка: «Вампиры появляются только после заката».

Я взяла себя в руки. Незнакомец тем временем приблизился, нервно сжимая кулаки. Помятый синий костюм, расстегнутый ворот рубашки, ослабленный узел галстука. Темные волосы посеребрила седина, около глаз и рта глубокие морщины. Выглядит старше своих сорока восьми — газеты называли именно этот возраст. Но все равно было сразу понятно, в кого мистер Март уродился таким красавчиком.