Первым делом я нарастил втрое толщину духовной энергии Жемчужины. Окутал каркас из нитей воды непробиваемым щитом, который так помог мне в борьбе с огнём.

Затем я принялся сжимать Жемчужину и смещать её центр. В ней были заключены два узла с тьмой. Сейчас я нацелился на Тау-Ча-Крон, намереваясь прикоснуться к нему Жемчужиной, вытеснить тьму или стереть её.

«Быстрее!»

Я вздрогнул и навалился, ускоряя движение Жемчужины.

Но опоздал.

Тьма из второго узла выплеснулась сотнями нитей и рванула к Тау-Ча-Крон. Словно и впрямь обладала разумом. Как те техники Змеи, что преследовали меня и Призрака по всему залу. Сейчас вся тьма втянулась в один узел, уплотнилась так, что за его пределы не выглядывало ничего. Но вместо ярко-голубого узелка он стал угольно чёрным шариком.

Я скривился. Ничего, сейчас я тебя!

Сжал Жемчужину, в очередной раз утолщил её стенки, добавил наконец нитей стихии, не опасаясь, что тьма пробьётся к ним и сожрёт, делая себя сильней. Опомнившись, перестал вливать духовную силу во второй узел сердечного меридиана, перестал сжигать свою жизнь, обменивая её на поток силы.

Выдохнув, навалился Жемчужиной на узел Тау-Ча-Крон, на пристанище тьмы Тёмного.

И ничего не произошло.

Втрое больше обычного сгорело духовной силы, а я не заметил, чтобы тьма стала светлей. Вдесятеро больше исчезло, коснувшись узла без малейшего результата. Напротив. Крохотное щупальце тьмы выстрелило из узла, пробивая утончившуюся стенку Жемчужины и чуть не коснулось нити воды. Я едва успел защитить её от поглощения, а тьма тут же отпрянула обратно, не дав себя отрезать и уничтожить. Да я бы и не сумел. Жемчужина отказывалась становиться меньше. Сейчас она была внутри лишь втрое больше размером, чем узел. А снаружи едва ли не в двадцать раз больше. Огромный сияющий во тьме тела шар, вобравший в себя даже соседние узлы.

Поток энергии в средоточие прекратился, спустя вдох я открыл глаза.

Тускло освещённый коридор подземного перехода. Вонь палёного волоса и обожжённой плоти. Сжавшаяся у стены Рейка и чьи-то горячие ладони, прижимающиеся к спине. Хотя, почему чьи-то? Клатира. Я же слышал его голос.

Через миг жар между лопаток стих, а моих губ коснулось стекло фиала, обжигая болью. Прозвучало требовательное:

– Пей, – спустя вдох Клатир дал ещё совет. – Не смей терять сознание или засыпать. Держись, борись со слабостью. Сколько держится твоя техника?

Я не понял о чём он:

– Текх-ныка?

Вот только прозвучавший хрип даже сам с трудом разобрал. Клатир терпеливо объяснил:

– То, чем ты окружил чужую стихию.

– Долхо. Мнохие тыщящи вдохов.

– Всё равно. Не рискуй. Не засыпай пока, поддерживай её нитью силы непрерывно. Одна слабина и тьма сожрёт твою стихию, отравит тело и выжжет средоточие.

Я проглотил ещё одно зелье и начал лучше справляться с речью:

– Почему я не могу уничтожить её?

– Потому что тот, кто отправил её в тебя, знал, что делал. Тебе повезло, что ты научился поддерживать такую сложную технику без использования обращения. Сколько в ней узлов?

– Сто семьдесят.

Клатир хмыкнул:

– Вот видишь? Для Мастера ниже шестой звезды это стало бы смертельным ударом. – невольно я кивнул его словам. Всё верно, чтобы непрерывно вливать энергию в Жемчужину, нужно было бы освоить сто семьдесят узлов как Мастер. Мне до этого ещё далеко, но я нашёл другой путь. Клатир же продолжал рассуждать. – У твоего врага оказалось очень высокое сродство с этой стихией. Хотя двустихийники вообще очень редки, но твой сущий талант.

Раздался изумлённый голос Рейки, о которой я позабыл:

– Двустихийник? Второй брат говорил, что во всём Поясе их не наберётся и десятка.

Клатир наконец вышел из-за спины, позволив мне его увидеть. Всё в тех же белоснежных одеяниях. В этом мрачном коридоре, пропитанном смрадом обгорелых тел, оно смотрелось не к месту. Впрочем, не более не к месту, чем тогда на болотах, где Чопа сожрала старейшину, а я в иле прикончил комтура Пратия. Клатир же спокойно возразил:

– Больше, младшая. Многие скрывают свои силы, не желая известности. Некоторые скрываются так хорошо, что и мне о них неизвестно, – Клатир кивнул в сторону уходящего вдаль коридора. – Как с этим. Огонь и тьма. О таком редком сочетании я должен был бы слышать, но нет, – повернувшись ко мне, он спросил: – Как его звали?

Я пожал плечами, с удивлением обнаружив, как тяжело мне далось это движение. А ещё, что на мне нет брони, она, разорванная на две части, лежала в стороне. Плевать. Это ничто, в сравнении с пеплом на свитках. Поняв, что Клатир смотрит на меня, ожидая ответа, я сказал:

– Его имени я не знаю. Сареф Тамим называл его Тёмным, – пожав плечами, добавил. – Видимо, за стихию.

В голове раздался голос Клатира:

«А что было в его контрактах?»

Я со злостью выдохнул:

– Ничего! У него их не было ни одного. Больше того, собрат…

Я едва удержал в себе лишние слова. Ни к чему Рейке знать некоторые вещи. Да и злость моя… На кого она направлена? Кто виноват в случившемся? Клатир? Я? Тёмный?

– Нам нужно поговорить.

Я обвёл вокруг нас круг, намекая, что требуется его техника от лишних ушей.

Он кивнул.

Из его ладоней вырвалось сияние, вновь, как и в лесу оградило нас. Клатир хмыкнул:

– Девочка обиделась.

Я не сразу понял:

– А?

Но взглянув на Рейку, сообразил, что он, наверное, прав. Этот взгляд исподлобья, скрещённые на груди руки. Один в один, как Дира под обрывом реки, когда она не хотела понять, что я скрываю свою силу. Воспоминание о ней кольнуло болью, напомнило, что я сегодня потерял гораздо больше. К Дире добавилось…

Я вскинул голову, впиваясь взглядом в Клатира:

– Что с твоим обещанием, Страж Клатир? Ты нашёл моих родных?

Вздох Клатира сказал мне всё без слов.

Я прошипел:

– Ты обещал прийти на помощь. Я ждал твоей помощи, Страж Клатир. И что же вышло? Мои родные сгорели, стоило этой твари убить себя.

Я швырнул в Клатира свитки цвета пепла, выгоревшие, мёртвые.

Он поймал их, несколько мгновений разглядывал, сжав губы так сильно, что они превратились в узкие обескровленные полоски. Мотнул головой:

– Не верю. К чему было так долго тащить их по лесам, когда таких же стариков и Закалок можно отыскать и в Приюте.

Я огрызнулся:

– Не знаю. Может, ему нужны были все, кого ему только могли достать. Здесь на них проверяли новые алхимические зелья Возвышения.