– Да уж, Гордон, в веселенькое ты меня втянул испытание, – проговорил сэр Ройс, поворачиваясь к юнцу, появившемуся следом в дверном проеме.

Его спутник, которому можно было дать едва ли больше двадцати, смущенно промолчал. В отличие от шикарного сэра Ройса одежда Гордона по своему цвету и общему стилю выдавала в нем эдакого хлыща-пижона: желтый, как яичный желток, сюртук, выглядывающий из-под него клетчатый сатиновый жилет тошнотворного цвета перезрелой лаванды. Наряд довершали голубые панталоны. Плечи до предела приталенного сюртука, явно подбитого ватой, обладали невероятной шириной, а на одном из отворотов красовалась гигантских размеров бутоньерка.

Гордон взглянул на Ройса с преувеличенным достоинством, хотя впечатление, которое он намеревался создать, было несколько омрачено тем, что его сильно качало.

– Знаю… И прошу за это прощения, дорогой кузен Ройс… Джереми никогда бы не сказал тебе, что…

– Престань ты упрекать собственного брата, – мягко ответил его собеседник, – он беспокоился только о тебе, причем, замечу, совершенно справедливо. Обобрали бы тебя здесь как липку.

Гордон покраснел, желая что-то возразить, однако Ройс остановил его одним выразительным движением брови и продолжил:

– Наоборот, тебе следовало бы быть благодарным Джереми за то, что он послал за мной, а не за графом.

– Еще бы! – признался Гордон совершенно иным тоном. – Зануда кузен Оливер все уши мне прожужжал, насколько я обязан своим родителям…

– С добрыми намерениями, заметь.

– Только не говори мне, что ни ты, ни кузен Фиц никогда не поднимали тут дым коромыслом и чертей не гоняли, – возразил молодой человек.

По губам сэра Ройса пробежала легкая улыбка:

– Возможно, такое и бывало у нас, не спорю, однако меня никогда не вышвыривали из Оксфорда, и я не возвращался домой со следами побоев! – Он нахмурился и пристально взглянул на Гордона. – Кроме того, мне никогда бы не пришло в голову вырядиться в желтый сюртук.

– Но это же все мелочи! – воскликнул Гордон.

Так или иначе, его оппонент больше не слушал кузена. Теперь все внимание сэра Ройса было обращено на оборванца, несущегося вниз по улице и прижимающего к себе небольшую кожаную сумку. Однако еще более захватывающим было другое: следом за ним мчалась молодая женщина в синем платье. Ее каштановые волосы развевались по ветру, словно у ведьмы, а длинный подол задрался почти до самых колен, демонстрируя стройные ноги, облаченные в чулки. Следом за ней с не меньшей прытью бежали две девушки. Лица у всех раскраснелись от быстрого бега, а съехавшие назад капоры подпрыгивали на ленточках, словно цирковые акробаты на батуте.

– Остановите его! Это вор! – закричала та, что бежала впереди.

Ройс в некотором изумлении разглядывал эту сцену, но когда грабитель оказался рядом, внезапно выставил вперед свою трость, прямо под ноги бегущего, который, споткнувшись, тяжело грохнулся на землю. Саквояж вылетел из его рук и, несколько раз перекувырнувшись, перелетел через всю улицу и шмякнулся прямо под фонарным столбом.

Изрыгая проклятия, беглец попытался вскочить, однако Ройс не дал ему этого сделать. Поставив ногу на спину вора, он крепко прижал его к земле.

– Гордон, принеси-ка кожаную сумку, которую выронил этот молодец.

Кузен все еще глазел на вора, бестолково извивающегося под ногой сэра Ройса, однако, подчиняясь словам старшего, принес слегка помятую сумку.

– Благодарю вас! – остановилась около них та, что неслась впереди всех. Две другие подбежали следом, и несколько мгновений все пятеро – двое мужчин и три девушки – с нескрываемым интересом разглядывали друг друга.

Сэру Ройсу подумалось, что перед ним стоит целая стайка настоящих красавиц, пусть несколько раскрасневшихся и растрепанных – а так оно и было, – однако стоявшая ближе всех заинтриговала его больше остальных. Ее каштановые волосы казались темно-шоколадными, а глаза мерцали то голубым, то зеленым, поэтому Ройс затруднился определить их точный цвет. Волевой подбородок, чудесно гармонировавший с линией рта и выдающимися скулами, придавал ее лицу почти необъяснимую целостность. Четко очерченный рот с пухлой нижней губой, словно созданный для поцелуев. В голове Ройса мелькнуло, что невозможно смотреть на эти губы без мысли о том, чтобы не прильнуть к ним.

– Очень рады с вами познакомиться, – наконец нашелся сэр Ройс, снимая ногу со спины негодяя, чтобы отвесить галантный поклон.

Не преминувший воспользоваться внезапной свободой грабитель вскочил и бросился наутек, однако рука Ройса вытянулась, словно резиновая, и цепко ухватила его за воротник.

– Хотите ли вы, – он вопросительно взглянул на незнакомку, – предъявить обвинения? Мы можем отвести его в магистрат.

– Вовсе нет, – отрицательно покачала головой девушка, – все, что мне было нужно, так это вернуть сумку.

– Очень хорошо. – Сэр Ройс посмотрел на человека, которого продолжал держать за шиворот. – К твоему счастью, у этой леди доброе сердце. Но в следующий раз тебе может не повезти так, как сегодня.

Он проводил глазами грабителя, который, не заставляя просить себя дважды, мгновенно скрылся за углом, и снова обернулся к сбившимся в стайку девушкам.

– Итак, разрешите представиться, сэр Ройс Уинслоу к вашим услугам, а этот добрый молодец – мой кузен, мистер Харрингтон.

– А я – Мэри Баскомб, – ничуть не смутившись, без запинки отрекомендовалась старшая, в синем платье. – А это мои сестры – Камелия и Лили.

– Что ж, вместе вы составляете очаровательный букет.

В ответ на эту явную лесть Мэри ответила легким движением глаз:

– Боюсь, моя мать слишком уж любила цветы.

– Тогда позвольте узнать, мисс Баскомб, как случилось, что ваше имя не совпадает с названием цветка?

– О, что касается меня… – Она рассмеялась в ответ, и на ее щеках показались восхитительные ямочки. – Мое настоящее имя Мэриголд[2]. – Она взглянула на Ройса, словно пытаясь придумать вежливый ответ, и наконец неопределенно хмыкнула. – Но не стоит беспокоиться и делать вид, что это не звучит гадко. Вот поэтому я и стала Мэри. Но… – Тут она перевела дух. – Полагаю, могло быть и хуже. Ведь матушка могла назвать меня Магуорт[3]или Дельфиниум[4]…

Ройс тоже хмыкнул в ответ, чувствуя себя с каждой секундой все более заинтригованным. Все эти девушки были прекрасны, а Мэри говорила на совершенном английском, словно была настоящей леди, хотя в ее речи и слышался несколько странный акцент. Глядя на их свежие и трогательные лица, слушая голос Мэри, он был склонен предположить, что и она сама, и ее сестры должны были бы принадлежать к высшим слоям общества. Однако их одежда совсем не соответствовала тому, что носили леди даже из самых глухих провинций. И платья, и прически были слишком незамысловаты, таких уже несколько лет никто не носил. Было ясно, что сестры и представления не имеют, что такое журнал мод. Но более всего поражало то, что в поведении этих девушек начисто отсутствовало знание хоть каких-нибудь правил этикета.