«Все!» – мелькнула в голове шальная мысль, а в следующую секунду окружающее пространство разорвала ослепительная белая вспышка.

Я распахнула глаза и рывком села в постели. «Надо же… Давно мне цветные сны не снились!»

Сны? Что за бред?!

«Не надо было вчера пить можжевеловое вино, что притащил Рой. Но кто ж знал, что от него тоже бывает похмелье. Голова трещит!»

Похмелье? Рой?

Мозг словно сдавливало в тисках. Сердце колотилось где-то в горле. Я медленно стала заваливаться на спину. В глазах плавали кровавые круги. Где я?! Последним усилием пытаясь удержать ускользающее сознание, я взмахнула руками и уцепилась за какую-то плотную ткань. Что-то затрещало, обрушиваясь вниз в облаке густой пыли, и я таки отключилась.

– Лира! Очнись! Эй, позови кого-нибудь из предстоятелей! Скорее!

Я с трудом разлепила тяжелые, будто свинцовые веки. Надо мной нависало смутно знакомое лицо. «Мери. Мери Арбида», – услужливо подсказала память.

– Фух! Очнулась! – с облегчением выдохнула она. – Что это было?

– Не знаю… – отозвалась я, отчаянно пытаясь найти ответ на тот же вопрос.

«Я – Ариана Флер, изгнанная из рода. – Воспользовавшись внезапно воцарившейся тишиной, я попыталась разобраться в накатывающих волнами мыслях, которые никак не хотели выстраиваться хоть в какую-то систему. – Нет, не так… Я – Лира Мэй, младшая дочь купца первой гильдии. Очищающая… Стоп! Что еще, к бесам, за очищающая?! Я что, поломойка?!»

Меня уже тормошили в четыре руки предстоятель и Мери, не давая сосредоточиться. Кто-то предлагал позвать декана, кто-то – тащить мою ватную тушку в больничный корпус.

– Не надо! Ничего не надо! – выкрикнула я.

И хотя этот крик был больше похож на мышиный писк, меня услышали. Высокая стройная девушка, как подсказала чужая память, предстоятель потока, одним взмахом руки починила оборванный мной полог и с сомнением проговорила:

– И все-таки ты бы зашла в больничный корпус.

– Угу… – буркнула я, и от меня наконец отстали.

«Так… Попытка номер два. Я – Ариана Флер? Или все-таки Лира Мэй?»

Постепенно каша в моей голове превратилась в привычный порядок. Я – Ари, адептка Серой госпожи, проще говоря, некромант шестой ступени посвящения, изгнанная из рода, и звереныш, готовый почти на все, чтобы выгрызть себе место под солнцем. Но я умерла. А эта тушка принадлежала семнадцатилетней Лире Мэй, которая сгинула в неизвестном направлении, оставив мне в наследство свои довольно скудные воспоминания вместе с телом.

«Значит, хоть кому-то в то злополучное утро повезло. Последняя Гостья дала мне второй шанс. Или это посвящение сработало?» – Я закусила губу, вспоминая пройденный несколько месяцев назад обряд.

Старый некромант, проводивший его для полудюжины молодых некромантов, рассказывал, что посвящение делает адепта настоящим послушником смерти, способным пронести свой дар через века и жизни. Вот только слушала я его, как и все прочие, плохо. Точнее, с самым внимательным видом не слушала совсем. До сих пор все эти посвящения не меняли ничего, кроме цвета плаща.

Я попыталась прочувствовать собственный резерв и магические каналы. Искра дара, ощущавшаяся зеленой шероховатой горошиной прямо под сердцем, была на месте. Но теперь там чувствовалось еще что-то – голубое и теплое, названия чему я не знала, и даже память предшественницы не помогла мне на этот раз. Но самым неприятным открытием стало то, что энергетические каналы, которые я упорно развивала с тех пор, как начала учиться, испарились без следа. Сколько я ни напрягала истинное зрение, канал был только один, и тянулся он от голубого сгустка прямо к тяжелому и грубому перстню на безымянном пальце.

«Шанс, прямо скажем, так себе, – проворчала я себе под нос, рассматривая неженское украшение. – Новая магия – это, конечно, хорошо. Но буря подростковых закидонов, которую настоящая я давно оставила в прошлом, и канал этот обкусанный не вдохновляют совершенно. Еще и «очищающая». Что-то я ничего подобного раньше не слышала…»

Зато память бывшей владелицы тушки быстро подкинула ответ на возникший вопрос.

Я, точнее Лира, стояла на верхней ступеньке узкой винтовой лестницы, прижавшись ухом к высокой резной двери.

– Лорд Темлой, я ведь могу посчитать наш договор расторгнутым, – недовольно тянул гласные кто-то. – До сих пор дело не продвинулось ни на йоту!

– Ради Света, лорд Корве, – отозвался другой с легким, едва заметным смешком. – Лишь памятуя о нашей давней дружбе, я обратился с этим предложением именно к вам. Если вам оно не интересно…

– Интересно! – перебил первый. – Но меня беспокоит, что дело не движется!

– Дайте детям время. Пусть все идет своим ходом. Торопливость не приведет ни к чему хорошему.

– А излишняя медлительность может привести к тому, что про очищающую узнают в других родах. Или вы хотите спровоцировать очередную грызню между семьями?!

– Никто ничего не узнает, – заверил неизвестный Темлой недовольного оппонента. – Я позаботился об этом. Лира Мэй и сама не знает, что она очищающая. А ваш сын – очень достойный молодой человек…

Потом в памяти всплывали долгие посиделки в библиотеке над толстыми фолиантами и радость озарения: «Я – очищающая! Мечта любого древнего магического рода с застоявшейся от близкородственных браков кровью!» И конечно же планы бывшей хозяйки тушки, которым не суждено теперь сбыться. Откровенно говоря, вспоминать о них было неприятно. Я, безродная изгнанница, тоже способна на многое, чтобы добиться достойной жизни, но перебирать однокурсников, как породистых кобелей, решая, кто из них перспективнее и богаче, мне в голову не приходило.

И еще одна чужая мысль-воспоминание вызывала едва ли не рвотные позывы, а она занимала львиную долю последних расчетов сгинувшей Лиры. Девчонка никак не могла решить, как бы отделаться от друга детства, некогда казавшегося вполне перспективным покровителем и даже, возможно, будущим мужем, а теперь явно недостойным того, чтобы назвать женой единственную очищающую в этом столетии. Занозой во всех радужных планах малолетней стервы оказался некий Виктор Орлей.

Хотя надо признать, что этот привет из чужого прошлого не вызвал добрых чувств и у меня. Из глубин чужой неповоротливой памяти поднимался образ странноватого долговязого и нескладного парня, беззаветно, а точнее, до безумия глупо и назойливо влюбленного в подругу детства.

Кстати, от этой занозы Лира избавилась еще до моего появления. Что могло быть проще, чем ударить в самое больное место человека, зная его с самого детства? Оказалось, достаточно сунуться с показной защитой в тяжелый для него момент, чтобы наивный слюнтяй, как девчонка мысленно называла Орлея, сделал все сам. Даже сейчас, копаясь в чужих воспоминаниях, я чувствовала мрачное торжество сопливой манипуляторши, когда она услышала долгожданное: «Девка!»