операцию Ане и немедленную реабилитацию. Нам дали примерно год на сбор денег.

Дочка совсем крошечная. Ей нет трёх месяцев даже. И я проклинаю каждый раз себя уходя на работу, оставляя ее без моего внимания. Хорошо хоть есть молоко, иначе на смеси мы бы тратили слишком много денег, что непозволительно для нас.

Вспомнила о молоке и грудь закололо, а ткань футболки стала намокать сразу с обеих сторон.

Быстро поворачиваюсь от мужчины, схватив тонкую разрезанную на куски пеленку специально для этого предназначенную и засовываю ее под бюстгальтер.

Вот отчего я плачу иногда, хоть и позволяю себе это не часто. А он пришёл и смеётся, мерзавец. Смотрю на него и не понимаю каким образом я позволила ему войти в мое сердце.

Возможно, мой поступок в прошлом сделал его таким циничным. Может он умело скрывал свое нутро каждый день и выставлял свою хорошую сторону напоказ. Я не знаю. Но сейчас я, глядя на этого мужчину тихо его ненавижу, даже в чем-то презираю.

– Ты пришёл спустя год, чтобы сказать мне все это? Спасибо. Но я правда занята, – вынимаю из шкафчика маленький ковш, в котором варю каши по утрам Ане и дедушке. Маме насыпаю в чайник заварку, так как мы привыкли с утра пить чай с крекерами или вафлями. Делаю вид что не замечаю нависающей фигуры мужчины.

– Да не мельтеши ты и сядь, – рявкает внезапно, что я аж останавливаюсь.

– Не указывай мне в моем доме что делать, – говорю ему повернувшись.

– Ты отрастила зубки, Алиса? Жаль, что это мало тебе помогает в жизни.

– Ошибаешься, Стас. Именно это и помогает мне каждый день делать то, что я делаю. И не тебе меня судить. Мы с тобой по-разному видим эту жизнь. И борьба у нас с ней тоже иная. Если я борюсь за близких и за себя, ты в свою очередь вертишься перед отцом выполняя его прихоти, в надежде заслужить его похвалу.

Он скучающе, по-деловому смотрит на свои дорогущие часы и наконец начинает говорить о существенных вопросах, делая вид что не услышал моих слов. Но я знаю, что права. Так было всегда.

Стоило ему начать свою речь, как я поняла, что предел боли безграничен. Как и предел человеческой жестокости.

– Моя будущая жена с тяжелой беременностью сейчас за границей и пробудет там ещё долго.

Он замолчал, но не для театральной паузы, он глядел своими глазами на меня наслаждаясь результатом агонии, которую он сам мне так благородно дарил.

Да, я храбрая и сильная, однако это не отменяет моих чувств… чувств к этому безжалостному мужчине.

«Плевать, – скидываю с себя морок обиды. – Мне на все давно плевать. Он в моей жизни больше не важное звено. Я отпустила и смирилась. Больше не позволю другим ранить меня».

– Я тебя искренне поздравляю и желаю будущей жене здоровья, как и ребенку, – я говорила правду.

Никогда не желала кому-то зла. И сейчас несмотря ни на что не хочу, чтобы у той девушки были какие-то проблемы со здоровьем.

– Но не понимаю откуда такая честь мне знать об этом?

Багров сует руки в карманы и продолжает:

– Мне нужно, чтобы ты временно сыграла на публике мою невесту, а твой ребенок станет моим. На время.

Тик-так, отмеряют часы, после оглушающих меня слов. Тик-так и мир все-таки треснул пополам.

– Ты с ума сошел? Что… Что за бред? – от услышанного меня всю выворачивает от злости.

– Пока Женя за границей, ее место займешь ты. В обмен на услугу, я оплачу операцию твоей сестры и дам денег на нормальную жизнь.

Глава 2 Стас

Сжимаю в руках черную папку, внутри которой то, от чего я как мог отгораживался последний год.

Грязная предательница. Девчонка-беда. Лгунья. Как много эпитетов у меня в запасе и ни один до конца не опишет того, что она сделала.

«Хрупова Алиса Захаровна, двадцать два года. Неоконченное образование, мать-одиночка, две работы».

Хочу смеяться, потому что это мой триумф, вроде бы. Когда она уходила, я услышал много слов о деньгах, которые ей бросает в ноги мой бывший друг, конкурент и просто враг – Егоров. Она уходила, гордо подняв свою голову, смотря своими огромными глазами в мои.

Что она скажет теперь?

Я не хотел ее видеть и ни за что не позволил ей появиться в моей налаженной жизни снова, если бы не просьба отца.

Буквально неделю назад, когда я отправил свою невесту за границу в клинику для нормального течения беременности он пришел в мой кабинет.

– Стас, ты тут? Отлично. Нужно поговорить, – начал деловито, но в нем сквозила нервозность.

– Слушаю тебя, – приглашаю сесть за стол.

Не так давно, он поделил-таки бизнес и отдал мне половину. Мы долго шли к этому, и даже здесь одну из ролей в отсрочке сего момента сыграла Алиса. Взяв документы и помогая выиграть крупный тендер этому уроду Паше. Поэтому сейчас управляя его детищем я несу ответственность и хочу оправдать его чертовы надежды, как и прежде, чтобы потом сказать ему, чтобы он подавился своей империей. Потому что между нами отношения восстановлению не подлежат. Мне иногда хочется сжечь дотла все то, чем он так гордится.

Слишком многое разделило нас с ним, и семьей быть мы не перестали лишь формально. За время пребывания на вторых ролях я и сам обзавелся небольшим делом, но пока что все на начальной стадии, так как этот год я потратил на… то, чтобы просто уйти и не вспоминать, погрузившись во все сразу.

– Сначала выслушай, а потом задавай вопросы.

Киваю ему, скрепив руки в замок, облокотившись на спинку кресла.

– У меня небольшие разногласия с одним моим старым товарищем по бизнесу. Ничего серьезного, – предупреждающе перебивает, когда я хочу начать говорить. – Все под контролем, но как ты понимаешь всегда что-то может пойти не по плану. Поэтому на время, нужно, чтобы ты кое-что сделал.

«Что-то новенькое».

Он не часто просит меня о чем-то, потому что постоянно живет в ожидании того, что я оплошаю, награждая презрением. И мне нравится теперь его в этом плане не удостаивать чести. Потому что я знаю, как вести дела.

– И что же?

– Мне нужно чтобы ты помелькал на публике с невестой, – обыденно выдает.

– Женя в клинике, если ты не забыл. И мелькание на публике не мое. Я не зря не пускаю никого в пределы моего личного пространства.

Это правда. Мне хватило всего произошедшего с Алисой.