— Я не об этом. На твоих глазах творились жуткие вещи.

— Видимо слухи о моих страданиях сильно преувеличены. — отрезал Йон, резко тряхнув головой, отчего шейный браслет надрывно звякнул.

Генерал, нахмурившись, откашлялся и решил зайти с другого конца:

— Тогда зачем ты пришел к нам?

Юноша замолчал, обдумывая ответ:

— Я шел не к вам, — наконец сказал он. — У меня не было определенной цели.

— Ты сказал, что твой учитель не будет тебя искать.

— Не будет, — тихо-тихо произнес юноша.

Славий ждал продолжения, но больше Йон говорить на эту тему, очевидно, не собирался.

— Сегодня мы потеряли связь с нашим человеком в Канцелярии.

Парень издал сдавленный смешок.

— Вы хотите, чтобы я узнал, что с ним? Ну же, не стесняйтесь, назовите имя, и я с радостью свяжусь с учителем и справлюсь о судьбе шпиона.

Генерал постарался не обращать внимания на наглый сарказм:

— Я хочу, чтобы ты сотрудничал с нами. Ты не оказал никакого сопротивления при задержании и покинул Канцлера. Мы все надеялись, что…

— Вы опоздали.

— Что?

— Вы спрашивали меня про вашего шпиона. Так вот, вы уже опоздали.

Йон был одним из первых учеников в классе. Ему нравилась благосклонность, с которой к нему относились учителя. Когда мальчик входил в здание школы, охранник приветливо улыбался ему и желал доброго дня. Даже если Йону хотелось спать или настроение было неважным, он всегда здоровался и перекидывался парой фраз.

Вежливость и учтивость не стоили ничего, зато он в любой момент мог раскрутить добродушного седого мужчину на ключи от свободного кабинета или несвоевременную отлучку из школы.

«Лига демократических республик: свобода выбора и равенство», — эти слова, начертанные красным цветом, были первым, что Йон ежедневно видел внутри. Иногда, глядя на яркие буквы, он испытывал гордость, иногда глухое раздражение. Свободу выбора не мог отменить никто. Он мог выбирать педагога, программу, даже перевестись в другую школу. Но почему-то отказаться от еженедельного общения с психологом, положенного каждому до достижения определенного возраста, он не мог. Как не мог сделать множество других вещей. «Свобода выбора и просто свобода — это разные вещи» — частенько думал он, проходя под неизменным девизом, украшавшим высокую арку. Дальше, сверив по гаджету расписание, он шел на уроки. В классах Йон садился рядом со своей лучшей подругой Дорой, и день проходил своим чередом. Так было всегда. Школа — утром, вечером — жилой корпус.

Он был одним из миллиона детей и, в общем, вполне походил на них. За одним исключением: у Йона была тайна, но не простая, а страшная и преступная. Ни одна живая душа не должна была знать об этом. Ведь в нынешнем году, когда мальчику исполнилось десять, он узнал, что у него есть мама.

Она работала в его школе медсестрой. Ей было двадцать девять лет, у нее были светлые длинные волосы и удивительно добрые глаза. Он часто вспоминал, как впервые увидел ее.

Тогда, поднявшись в больничное крыло, он остановился у процедурного кабинета, робко постучался в дверь и сразу же открыл ее:

— Здравствуйте… А где госпожа Рада? — Вместо старой толстой медсестры за столом сидела молодая женщина.

— О! Здравствуй. — улыбнулась она. — Госпожа Рада больше не работает. Теперь вместо нее я. Меня зовут Лиза. Ты, должно быть, на прививку?

Йон настороженно кивнул. Ему никогда не нравилось, когда кто-то из работников школы внезапно исчезал. Вот и сейчас ему почему-то показалось, что добродушная толстушка Рада, сердобольно относившаяся к своим подопечным, ушла из школы не по своей воле.

— У меня пока нет допуска к электронным архивам. Может, ты знаешь номер своей карты? Я найду стационарную копию.

— Пять тысяч девятьсот семьдесят два тире девяносто три дробь четыре.

Госпожа Лиза кивнула и удалилась в подсобку искать карту. Не прошло и пяти минут, как Йон услышал за стенкой глухой стук.

— Вам помочь?

Ответа не последовало. Йон осторожными шагами прошел к двери, за которой только что скрылась медсестра.

— С вами все в порядке?

По-прежнему тишина. Йон толкнул дверь. Среди рядов стеллажей с накопителями он увидел госпожу Лизу. Она сидела на полу, вытянув ноги и прислонившись к одному из шкафов. Пустыми глазами женщина смотрела на интерактивное стекло.

— С вами все в порядке? — повторил свой вопрос мальчик, не решаясь подойти ближе.

Медсестра подняла на него взгляд. Несколько крупных слезинок скатились по ее щеке.

— Может, мне прийти в другой раз? — тихо уточнил Йон, отступая назад.

Женщина отчаянно замотала головой и заплакала.

— Нет, прошу тебя. Не уходи. Пожалуйста. Нет… — сбивчиво проговорила она, чередуя слова со всхлипами.

Йон всей душой желал сейчас же покинуть это место. С госпожой Лизой явно было что-то не так, нужно было быстрее сообщить об этом кому-нибудь из взрослых.

— Я позову помощь. Сейчас к вам придут и помогут…

— Нет! — истошно вскрикнула женщина, вскакивая на ноги. — Я в порядке. Я сейчас успокоюсь и сделаю тебе укол. Все хорошо.

Но Йон уже сомневался, что все хорошо. Ему совсем не хотелось, чтобы прививку ему ставила медсестра, у которой от слез трясутся руки.

— Я зайду к вам позже. Вам, наверное, сейчас лучше побыть одной.

Госпожа Лиза обхватила себя руками, словно пытаясь согреться.

— Я покажу тебе.

— Покажете что?

Вместо ответа женщина полезла во внутренний карман своего пиджака и вытащила оттуда истертую от времени бумагу. Мальчик осторожно принял ее.

Этот материал использовался редко. В основном, для какого-нибудь творчества. Для документов же были интерактивные стекла.

Йон мельком пробежал глазами по странице, и почувствовал, как пальцы рук моментально похолодели. В шапке документа значилось, что это постановление Канцелярии внутренних дел. Даже в свои десять лет он понимал, что эта вещь не должна находиться у медсестры. Неужели бумага настоящая? Мальчик постарался вчитаться. Сердце учащенно забилось.

— Откуда у вас это? — резко спросил он.

— Моя подруга работала в Канцелярии. Она выкрала это для меня.

— Что за чушь? Быть не может! Те, кто работает в Канцелярии, они… не стали бы красть. Даже для друзей.

— Там все фанатики, я знаю… но бумага подлинная, — в голосе медсестры появились нотки мольбы. — Поверь мне.

Йон еще раз внимательно просмотрел текст. В нем были указаны данные двух человек. Лизы и ребенка, которого у нее забрали десять лет назад. Помимо кучи медицинских параметров были указаны социальные номера и имена, выбранные компьютером. Номер медсестры был ему незнаком, а вот второй принадлежал ему самому.