Ладно, недолго беседуя за капучино.

– Сегодня как раз такой день, – продолжает он. – Но ты не обязана верить мне на слово, – он соблазнительно оглядывает меня без малейшего удивления в голосе.

Не только потому, что он Уайятт Родс и знает о своей привлекательности. А потому, что у меня репутация прямолинейной девушки. Откровенной. Несдержанной. Не секрет, что у меня было семь парней, и я этого не стесняюсь. Я с удовольствием добивалась звания «главной кокетки класса».

Я уже хочу сказать, что принимаю предложение Уайятта, как чувствую на локте чью-то хватку.

– Пока, Уайятт, – нарочито громко прощается Маделайн, – нам надо в класс. – Она утягивает меня прочь от него, и низким (если не сказать – недовольным) голосом произносит: – О чем мы говорили, Меган? Уайятт Родс в черном списке. – Она медлит, а потом добавляет: – Он первый в черном списке.

– Нет, – отвечаю я, – директор Стоун первый.

Маделайн раздраженно вздыхает.

– Ну ладно. Уайятт точно тогда второй. Ты сама его туда поместила, забыла? После того, как он в десятом классе на уроке английского спросил, какую книгу написала Джейн Эйр.

Я угрюмо киваю.

– А еще он ответил в опроснике для выпускного альбома, что его любимая книга – «Форсаж-7».

– Ты себе найдешь парня получше, чем Уайятт. Просто не торопись, – заверяет она меня, пока мы спускаемся с холма к Центру искусств. – Как ты думаешь, у Тайлера же нет конкурентов на роль Ромео, правда?

Тайлер Даннинг – парень Маделайн. Он с группой ребят как раз начинал репетировать «Макбета», когда Джоди выгнала нас.

– Конечно, нет, – легко отвечаю я.

Тайлер – лидер во всех отношениях. Высокий, широкоплечий, с темными кудрями – он очень сексуальный. Он играет в бейсбол весной и при этом умудряется заполучить главные роли во всех театральных постановках. С его харизмой и всеобщей популярностью Маделайн они точно главная пара Стиллмонт Хай.

– На кого у тебя прослушивание? – спрашивает Маделайн.

– Синьора Монтекки.

Она морщит нос.

– Кто это вообще?

– Вот именно, – ухмыляюсь я. – Это самая маленькая роль во всей пьесе.

Я ожидаю увидеть толпу у доски объявлений, когда мы заворачиваем за угол. Чего я не ожидаю – так это что все вдруг замолчат. Я замечаю на себе взгляды и слышу шепотки.

– Вы, ребята, ни капельки не странные, – бормочу я, пытаясь звучать саркастически, несмотря на возрастающее беспокойство. Такое молчание мне знакомо. Это молчание тех, кому ролей не досталось, когда под пристальными взглядами к эшафоту отправляются твои надежды попасть в пьесу. Впервые я чувствую то, что, должно быть, ощущали мои одноклассники, когда вывешивались списки ролей. Мой пульс ускоряется, дыхание из-за нервов учащается. Я живо представляю вежливые письма с отказом от Театрального института Южного Орегона, безрадостные визиты в другие колледжи зимой. Хотя я и не актриса, эта роль мне необходима.

Я приближаюсь к списку с бешено колотящимся сердцем и напряженно ищу свое имя в конце списка, где перечислены небольшие роли. Синьора Монтекки…

Я веду пальцем по соответствующей строчке. Алисса Санчез. Мое сердце замирает. Алисса была явной фавориткой на роль Джульетты. Джоди безжалостна. Дать ей эту роль – как ударить.

Читая список снизу вверх, я все никак не вижу своего имени. Брат Джованни, Кормилица… Глазам своим не верю. Даже после того, как я объяснила Джоди свою ситуацию, она меня подставила.

И тут я дохожу до верха списка.

– Это какая-то ошибка, да? – За считаные секунды я протолкнулась сквозь толпу и распахнула дверь в кабинет Джоди. – Джульетта?

Я слышу, как что-то со звоном падает на пол. Кабинет Джоди выглядит как чердак, набитый сувенирами с каждой постановки в Стиллмонт Хай. Здесь афиши, реквизит и даже фрагменты декораций рассованы по полкам. Что-то похожее на медную дверную ручку катится по полу передо мной.

Джоди встает из-за стола, крупные бусины из бирюзы перестукиваются на ее шее.

– Ты недовольна, – отмечает она, рассматривая меня через свои ярко-красные очки. Они выглядят еще ярче на фоне ее седых волос. – Я думала, ты обрадуешься.

Я чувствую, как на плечи опускается груз. От нервозности в животе разверзается дыра.

– Это не ошибка? – спрашиваю я слабо. – Это не Энтони надо мной подшутил, и это не опечатка неумелого девятиклассника, которого вы попросили напечатать список?

– Нет, неумелая здесь только я, – говорит Джоди с оттенком усмешки.

– Я проходила прослушивание на роль синьоры Монтекки, а не на главную! – Я едва удерживаюсь от истерики.

Она поднимает бровь без улыбки.

– Ну, ты получила главную, – говорит она ровно.

– Почему? Я не хочу. Не могу. Можно я буду кем-то другим? Кем угодно? – Я знаю, что звучу жалко.

– Ты просто нервничаешь, Меган. – Джоди скрещивает руки на груди, но тон ее смягчается. – Только на твоем прослушивании, да еще у Энтони Дженсона, чувствовалось истинное понимание материала. Я видела, как ты режиссировала шекспировские пьесы ранее, и знаю, что ты понимаешь пьесу. Ты Джульетта, хочешь ты этого или нет.

– Джоди, прошу, – теперь я действительно звучу умоляюще. – Вы же знаете, что я пришла на прослушивание только потому, что ТИЮО требует иметь такую строчку в резюме. Я никогда в жизни не играла на сцене.

– Это будет полезный опыт. Я не жду, что ты получишь премию «Тони», – говорит Джоди.

– Ну, вы же не хотите, чтобы пьеса «Ромео и Джульетта» стала комедией? Нет? Тогда…

– Меган, – она резко обрывает меня. – Ты прошла прослушивание. Ты получила роль Джульетты. Соглашаться или нет – дело твое, но все остальные роли уже заняты.

Я знаю, что выбора нет – и Джоди тоже это знает. Уже конец сентября. Постановка – мой последний шанс получить роль на сцене перед тем, как подавать заявление в колледж в декабре.

– Вам это не понравится. – Я раздраженно вздыхаю и тянусь к двери.

Едва шагнув из кабинета Джоди, я впечатываюсь во что-то твердое и плоское.

– Оу, – слышу я голос сверху.

Ну конечно. Я делаю шаг назад и вижу ухмылку Тайлера на внушительной высоте сто восемьдесят сантиметров, или сколько там.

– Привет, Джульетта, – говорит он, и его глубокий голос производит на меня такой эффект, который, честно говоря, я бы не хотела испытывать. – Это немного неловко, а?

Тут меня осеняет. Тайлер – Ромео. А я – Джульетта.