– Интересно, – пробормотал Дронго, – неужели дело настолько важное, что государственные органы решили обратиться к частному детективу, да еще из чужой страны? И прилетели сюда в таком представительном составе? Значит, дело действительно исключительно интересное. Может, стоит согласиться на встречу?

– Я с самого начала не сомневался, что вы согласитесь, – обрадовался Шаповалов. – Вы ведь настоящий профессионал, и вам должно быть интересно подобное дело.

– Я – профессионал, известный только в Восточной Европе, а бывшая Югославия всегда балансировала между Западом и Востоком, – не удержался от саркастического выпада Дронго.

– Неужели я вас обидел?

– Вы меня даже обрадовали. Все-таки Восточная Европа – это полтора десятка стран, если считать с шестью новыми югославскими республиками. Хотя сейчас их уже семь – кажется, почти вся Европа признала Косово как самостоятельное государство, за исключением России и Испании…

– Между прочим, официальный Баку тоже не признал самостоятельности Косово, – напомнил Шаповалов.

– Я об этом знаю. Но семь республик на такую страну, как Югославия, – это очень много. Процесс «брожения» идет уже двадцать лет, и боюсь, что пока не закончился. Кому я должен позвонить, чтобы договориться о встрече с приехавшими?

– Никому не нужно звонить. Я все сам передам. Назначим встречу на завтра в нашем министерстве. Позвоню Бранко, и мы с ним обо всем договоримся. Если вы согласны, конечно.

– В вашем министерстве мне будет даже удобнее. Сотрудники полиции более конкретные люди, чем чекисты или дипломаты, хотя мне всегда больше нравились чекисты…

– Почему? – удивился Шаповалов.

– Об их делах бывает известно гораздо меньше, чем о ваших расследованиях. Они работают гораздо тише и незаметнее. Я считаю, что аналитик, пусть и известный только на Восточную Европу, почти отработанный материал. Слишком большая популярность хороша для оперного певца или футболиста, для сыщика или детектива она очень опасна. Могут изучить его методы работы, его приемы, характерные уловки, проследить обычный ход его расследований. Он рискует повториться, а его противники тут же сделают надлежащие выводы из его прежних расследований. Поэтому лучше, чтобы об этом аналитике знали как можно меньше…

– Теперь я понял, почему вы все время скрываетесь за своим псевдонимом, – сказал Шаповалов, – ведь многие до сих пор не знают вашего настоящего имени.

– И поэтому тоже, – согласился Дронго. – Значит, договорились. Когда мне завтра к вам приехать?

– Давайте к полудню, – решил генерал, – мы успеем предупредить все заинтересованные стороны.

– Тогда договорились. До свидания. – И Дронго положил трубку.

Нужно будет посмотреть в Интернете все, что известно об убийстве этого Баштича, прежде чем отправиться на встречу. Шаповалов не стал бы выдавать эту версию без должных поводов. Значит, высокопоставленные гости прибыли из-за этого убийства. Интересно, что именно там произошло?

В этот вечер Дронго просидел за компьютером почти до четырех утра. Баштич погиб около двух месяцев назад в местечке Бичелиш под Белградом. Судя по сообщениям, там проходило какое-то важное совещание с представителями оппозиционных партий, прибывших из соседних республик. Баштич был задушен в своих апартаментах. Охранника, сидевшего у дверей, арестовали. Выяснилось, что в молодости он входил в ультрарадикальные отряды, и его обвинили в убийстве политика. В Белграде были устроены грандиозные похороны с участием высших лиц страны. Везде упоминалось, что Баштич мог со временем претендовать на должность премьера, а затем и президента страны. Его рейтинги опережали рейтинги почти всех политиков, при этом он считался одним из основных кандидатов от правящей партии на предстоящих парламентских выборах.

Он был молод, ему исполнилось только сорок четыре года. Выше среднего роста, достаточно симпатичный, открытый взгляд, густая копна каштановых волос, чувственные губы, лицо из тех, которые нравятся женщинам, небольшой шрам на подбородке, придающий ему еще больше шарма. Был женат третьим браком на племяннице одного из основных акционеров всемирно известной компании «БМВ» Шарлотте Хейнкесс, но еще до этого брака считался достаточно состоятельным человеком. Имел сына от первого и дочь от второго брака. Сыну Зорану уже двадцать четыре года, а дочери Любице – шестнадцать. Его первая супруга была старшей дочерью известного хорватского политика времен Тито Горана Квесича, что помогло молодому Баштичу сделать очень неплохую карьеру. К моменту распада Югославии, в девяносто первом году, он считался одним из самых заметных молодых активистов партии. Затем вышел из партии и стал демократом. С первой женой развелся через несколько лет, вторая была из Македонии. Ее отец – руководитель банка новой республики Андон Китанов, которого хорошо знали и уважали во всех республиках бывшей Югославии, ведь он долгие годы проработал в Белграде заместителем министра финансов страны. Бистра Китанова вышла замуж за Баштича в девяносто третьем году, и с ней он прожил в браке около шести лет, пока они не разошлись. С третьей супругой Баштич сочетался браком четыре года назад. Супруги жили в роскошном имении жены под Мюнхеном, откуда молодой политик возвращался в Белград для успешной политической карьеры. Он успел побывать послом в Польше, заместителем министра иностранных дел Сербии, получить назначение послом в Германию, благо у его новой супруги в этой ведущей европейской стране были огромные связи, после чего был выдвинут на должность заместителя председателя правительства. И никто не сомневался, что после новых парламентских выборов именно ему поручат сформировать новый кабинет министров.

Несомненно, что такой стремительный рост и быстрое продвижение по служебной лестнице не могло понравиться его коллегам, и у него появилось достаточное количество врагов. Однако в материалах, которые удалось найти в Интернете, об этом не было ни слова. Не только сербские, но и хорватские, словенские и македонские газеты сообщили о гибели Баштича и аресте подозреваемого в этом преступлении охранника особняка, которому было только двадцать девять лет. Бывший баскетболист, сломавший ногу за несколько лет до этого и покинувший большой спорт, Янко Николич считался главным обвиняемым в этом преступлении. Никаких дополнительных подробностей в газетах не было, кроме информации о его принадлежности к ультраправым националистическим организациям, тогда как погибший Баштич считался одним из лидеров левоцентристов, которые имели все шансы победить на предстоящих парламентских выборах.

Дронго старательно выписывал вопросы, появившиеся у него по мере знакомства с этим делом и биографиями обоих действующих лиц преступления. Самый большой интерес вызывала, безусловно, фигура погибшего, бывшего, очевидно, неординарным и талантливым человеком, наделенным многими положительными качествами. Фигура убийцы тоже вызывала много вопросов, на которые Дронго не имел ответов.

Поздно вечером, ближе к одиннадцати, позвонил Турелин, долго рассыпался в любезностях, а затем сообщил о предстоящей завтрашней встрече в здании Министерства внутренних дел. Дронго выслушал его, почти не перебивая, и коротко сообщил, что уже знает о встрече и обязательно на нее приедет.