— Ах, это. Ну да, она приходит спать на кресле. Не знаю, чего ей у себя не сидится.

— А не шуры-муры у вас случаем? Вы всё время вместе, Десс ревнует, — подразнил Сэлд.

— Нет, мы обычные товарищи, не придумывай.

— Да брось, вы ж слюни друг по другу пускаете! Отношения или нет, мне не интересно, но как ты мог не сказать мне о том, что тебе такая колючка приглянулась. Пираты в твоём вкусе?

— Ну что ты несёшь. Ей уже давно сняли все повязки и бинты. Подумаешь немного растеклась радужка, всё не так плохо. Жаль только, что зрение уже не вернуть.

Сэлд слегка изумился, а после широко улыбнулся, подобно чеширскому коту. Он ещё больше придвинул к себе друга, а после подмигнул.

— Сказал бы мне кто в начале спиритуры, что между вами тут искры сыпаться будут, я бы не думая привязал этого безумца к тебраруму и отправил восвояси. Предохраняться главное не забывай!

— Придурок! — воскликнул Эпкальм и уже было замахнулся, как друг отцепился и побежал вперёд. Аноильтенс же чувствовал, как к щекам прилила кровь.

Выдохнул, привёл мысли в порядок и внезапно осознал, что никак не может избавиться от мысли, лежащей в его кровати Ингет. Пуще прежнего смутился и отругал своё воображение, прикрыв лицо рукой. Да как он может думать о подобном перед заданием, когда голова должна быть холодной.

Снова выдохнул. Убедился, что щёки не горят и только после этого спустился вниз. Отряд уже собрался к тому времени и терпеливо ждал появления лидера.

— О, наконец-то, появился! Мы тебя тут до тёмного пришествия ждать должны? — хохотнул Вильт. — У меня уже зудит, хочу узнать, что же там за рыки слышал отряд Милены. Такого об ордене я прежде не слышал.

— Может глисты в заднице проснулись, — безразлично бросил Памаль и пожал плечами. — Ладно, идём, а то всё веселье пропустим. Давно мы к псам не ходили, развлечёмся немного.

— Я вам дам развлечёмся, понаблюдаем и всё. Нам их задницы на хвост не нужны, — пригрозил Эпкальм. — Всё, выдвигаемся.

Не успели они покинуть штаб, как к Аноильтенсу подошла Ингет и завела привычный для них разговор. После чего отправились в путь. Пробирались в обход смогового леса, где круглые сутки стоял густой туман, Эпкальм окинул взглядом верхушки. Вспомнил, как об этом лесе рассказывают легенды об охраняющих лес больших оленях с царственными, точно корона, раскидистыми рогами. Поговаривают и о странной девчушке, которая частенько мелькает в недрах. Её называют хранительницей леса. В былые времена в смоговый лес приходили за помощью, когда подводило здоровье, а после возвращались уже исцелёнными, хоть и последнее, что помнили — густой, всё поглотивший туман.

Перемахнули через реку и уже понеслись напрямик к ордену. Чего сопротивленцы не любили в патрулях на территории псов — так это открытую местность. Вокруг, на несколько километров во все стороны, раскидывалось поле с высокой травой, переливающейся синим золотом. Причудливые колосья тянулись до самого пояса и упрямо путались вокруг ног, мешая пробираться. Благо, путь освещали небесные светила и лунный серп.

Немного времени спустя пред сопротивленцами предстало, — затерявшееся во тьме, — здание ордена. Его стены едва уловимо искрились во мраке, подобного млечному пути, точно сам небосвод опустился на него и покрыл собой. Благодаря двуликому камню, который менял оттенки стен в разное время суток и успешно маскировал здание, орден сливался с окружающей средой. Колонны с острыми элементами и узорами устремились вверх. Большие переливающиеся окна, с резными каменными рамами излучали свет. Само здание выглядело в несколько раз больше штаба сопротивления и куда величественнее. В голову Эпкальма невольно скользнули образы рыжей кошки и тёмной собаки, которые без конца гоняются друг за друг, а после ожесточённо сражаются. Так же, у ордена имелась просторная тренировочная площадка со всеми видами тренажёров, пьедесталами для сражений и высаженными по краям деревьями. Покрывал её особый купол, походящий на стекло: в плохую погоду — защищал от капризов, в жаркую — даровал ветра, бегающие снаружи. Такой роскоши сопротивление просто не могло не завидовать, однако, они любили свои леса и поляны, на которых упражнялись.

Подходить слишком близко опасно, ребята это знали, а потому притаились в траве неподалёку и принялись выжидать. Рядом с Эпкальмом пристроилась Ингет и ободряюще подтолкнула его в плечо. Усмехнувшись, лидер осторожно пихнул её в ответ. Когда же сердце набрало скорость и радостно понеслось по грудной клетке, Аноильтенс осознал, что интерес, который она вызвала прежде, переродился в нечто большее, что напугало его, но и заставило желать.

Покрепче сжал кулаки, чтобы перебороть желание коснуться Хактес, лидер изредка изучал её сосредоточенное лицо. Поблёкший глаз девушки, растёкшийся подобно желтку в миске, вызывал горечь, которую Эпкальм старался не выказывать, чтобы не оскорблять. Сама Ингет говорила: «Это напоминание о том, что я пошла неправильным путём. Моё наказание. Здесь не о чем жалеть. Я считаю это уроком — нельзя откусить больше того, что можешь съесть».

Когда же кончики пальцев запульсировали, призывая коснуться её щеки, Эпкальм собрался и стал следить за орденом.

Лидер так отчаянно желал стать к язвительной напарнице ближе, чувствовал, что ещё немного и вспыхнет подобно спичке. Он уже давно грезил мечтой притянуть Хактес к себе, страстно поцеловать и никуда больше не отпускать. До ужаса надоели собственные ребячество и подколки. Когда Эпкальма захлёстывали чувства, вместо того, что хотелось сделать, он дразнил Ингет и строил ей глазки, в то время как она своего пламени уже и не скрывала. До одури хотелось признаться ей, стать ближе. Он решил, что после задания обязательно поговорит с ней, обязательно предложит пламя своего сердца ей, предложит больше никогда не бегать друг от друга. Предложит то, о чём прежде и не мог даже помыслить — счастье.

Мысль придала уверенности и помогла сосредоточиться на миссии.

В одно мгновение рьяный рык вырвался из здания и со скрежетом начал разрывать пространство. Сердце стучало теперь уже не от обуявших его чувств, а от лёгкого испуга и чувства предвкушения. Волна мурашек пробежалась точно электрошок, что напомнил о цели слежки. Не прошло и пары минут, как раздался новый звук — бьющийся. Из окна, вместе с осколками стекла, выскочил громадный тебрарум с горящими белыми глазами. Он что есть мочи зарычал, удирая с территории. Защитный купол, каким-то чудом, пропустил монстра, позволил умчаться в ночи.

В окнах тут же загорелся свет и послышались буйные крики, выбегающих орденовцев.

— Уходим! — прошептал Эпкальм.

Сопротивленцы под впечатлением бросились прочь, заметив, как на улице появилась женщина