что-то передать?

Бондарня примостилась у самой дороги и потому была первым местом, куда заглядывали приезжие, — а значит, именно через нее проходили все новости и сплетни.

Синклер задумчиво склонил рыжую голову.

— Хм… скорее всего, это пустяки, но я слышал, какой-то чужак слоняется по округе и расспрашивает насчет Джейми Фрейзера.

Краем глаза я заметила, как резко обернулась Брианна, мигом забывшая о созерцании висевших на стене молотков и пил. Ее юбки с шорохом разметали древесную стружку, усыпавшую пол мастерской до самых щиколоток.

— А вы знаете, как зовут того чужака? — тревожно спросила она. — Или хотя бы как он выглядит?

Синклер удивленно воззрился на нее. Он был очень странно сложен: плечи узкие, а руки такие огромные и мощные, будто их позаимствовали у мужчины раза в два крупнее. Он глядел на Брианну, а сам большими пальцами поглаживал обруч, все быстрее и быстрее.

— Ну, как он выглядит, мистрис, сказать не могу, — ответил Синклер вежливо, но с таким голодным блеском в глазах, что я чуть было не выхватила обруч и не стянула его вокруг тощей шеи. — А вот представился он Ходжепайлем.

Надежда, вспыхнувшая было на лице Брианны, угасла, хотя девушка все-таки улыбнулась самыми уголками губ.

— Вряд ли это Роджер… — пробормотала она мне.

— Наверное, — согласилась я. — Ему нет нужды называться чужим именем. — Я повернулась к Синклеру. — А о человеке по имени Уэйкфилд вы не слышали? Роджер Уэйкфилд?

Тот уверенно затряс головой.

— Нет, миссус. Хозяин велел, если такой вдруг объявится, сразу отвезти его к вам. Едва ваш Уэйкфилд ступит на эти земли, вы первая о нем услышите.

Брианна вздохнула, пряча разочарование. Стояла уже середина октября, и хотя моя дочь ничего не говорила, ее тревога росла с каждым днем. И не только ее — Брианна рассказала нам, что затеял Роджер, и долгими бессонными ночами меня теперь преследовали мысли о многочисленных бедах, которые могли настигнуть его в пути.

— …а еще насчет виски, — снова заговорил Синклер.

— Виски? Ходжепайль спрашивал о Джейми и виски?

Синклер кивнул и наконец-то отложил обруч.

— Ага. Никто, конечно, ему и слова не сказал. Но тот, кто с ним разговаривал, решил, что этот человек — солдат. Красномундирникам никогда не удается отмыть голову от муки.

— Но одет он был не в форму?

Пехотинцы заплетали волосы в тугую косицу, подкладывая валик из овечьей шерсти и присыпали рисовой мукой, которая в нашем климате тут же смешивалась с потом и превращалась в тесто. Впрочем, Синклер, наверное, говорил больше о манерах чужака, нежели о его внешнем виде.

— Не-а, прикинулся торговцем мехами, а сам держался так, будто ему в задницу впихнули шомпол. Ну и чеканил каждое слово, как на плацу. По крайней мере, так Джордж Макклинтон рассказывал.

— Может, кто-то из людей Мурчисона… Спасибо, я передам Джейми.

Мы с Брианной вышли из бондарни, размышляя, ждать ли проблем от этого Ходжепайля. Вряд ли его появление сулит опасность: Фрейзер-Ридж располагался в неприступном месте (поэтому-то Джейми его и выбрал). Добраться до него было нелегко, но все неудобства с лихвой компенсировались, если речь заходила о возможном нападении. Нет, во Фрейзер-Ридже нам опасаться нечего.

И пусть Мурчисон сколь угодно бесится со злости и посылает к нам шпионов, ему никогда не позволят отправить вооруженный отряд в далекий поход по неизведанным горам ради одного-единственного винокуренного заводика, который производит каких-то сто галлонов в год.

Лиззи с Иэном ждали снаружи, собирая щепу для растопки, благо возле бондарни высились огромные горы стружки и ненужных кусков дерева и коры. В них стоило покопаться, чтобы пополнить наши запасы.

— Милая, вы с Иэном займетесь бочками? — спросила я Брианну. — А я хочу взглянуть на Лиззи при дневном свете.

Дочь, по-прежнему думая о своем, кивнула и отправилась на помощь Иэну, который грузил в фургон полдюжины бочонков — маленьких, но весьма тяжелых.

Именно талант делать такие бочки позволил Ронни Синклеру получить землю и открыть мастерскую. Хоть он был человеком весьма неприятным, далеко не каждый бондарь умеет обжигать дубовую заготовку так, чтобы придать дереву красивый янтарный цвет вкупе с дымным ароматом, который передавался виски, облагораживая напиток.

— Иди-ка сюда, солнышко. Дай на тебя посмотрю.

Лиззи послушно распахнула глаза, позволяя мне оттянуть веко и изучить склеру. Девочка была до ужаса худой, зато противно-желтый оттенок кожи уже исчез, и глаза стали почти белыми. Я осторожно помассировала ей шею — опухоль с лимфатических узлов еще не спала, но выглядели они гораздо лучше.

— Ты как себя чувствуешь, девочка моя?

Она застенчиво потупилась. После того как Иэн привез ее три недели назад, Лиззи впервые вышла из дома и все еще неуверенно держалась на ногах — точь-в-точь как новорожденный теленок. Однако настой коры хинного дерева сделал свое дело, и за последние дни новых приступов лихорадки не было.

— Миссис Фрейзер… — заговорила она, и я вздрогнула от неожиданности. Стеснительная Лиззи никогда не обращалась ко мне или Джейми напрямую, обычно она передавала свои просьбы через Брианну.

— Да, солнышко?

— Я… я нечаянно услышала, что сказал бондарь — что мистер Фрейзер отдал распоряжение насчет друга мисс Брианны. Я бы хотела…

Девчушка смущенно замолчала, и на прозрачных щеках выступил румянец.

— Что, милая?

— Он не мог бы и о моем отце что-нибудь разузнать? — махом выпалила она, еще сильнее заливаясь краской.

— Ох, Лиззи! Прости! — подошла сзади Брианна и обняла девочку. — Не то чтобы я забыла, просто из головы вылетело. Сейчас пойду и скажу мистеру Синклеру.

Махнув юбками, она исчезла в дверях бондарни.

— О твоем отце? — спросила я. — Вы с ним друг друга потеряли?

Девочка кивнула, кусая губы, чтобы они не дрожали.

— Он заключил рабочий контракт, и я не знаю, куда он отправился. Скорее всего, куда-то в южные колонии…

Что ж, это ограничивает район поисков парой сотен тысяч квадратных миль. Однако попросить Ронни Синклера все равно не мешает. На юге газет мало, новости до сих пор передаются по мастерским и тавернам, или их между плантациями разносят рабы.

Мысль о газетах навеяла одно неприятное воспоминание. Впрочем, до того дня оставалось еще семь лет. К тому же, если наш дом и сгорит 21 января, не факт, что мы будем внутри…

Вернулась Брианна, с пылающим лицом вскочила в фургон и нетерпеливо схватила вожжи. Иэн, заметив, как она кипит от ярости, хмуро взглянул в сторону мастерской.

— В чем дело, кузина? Этот тип позволил себе лишнего?

Он стиснул кулаки, почти такие же огромные, как у Синклера.

— Нет, — коротко бросила она. — Все нормально. Так мы едем?

Иэн подсадил Лиззи, потом предложил руку мне, помогая взобраться к Брианне, которая нервно теребила