и немецкие штыки отличаются. Одним удобнее убивать, а другим, например, открывать консервные банки. Столько разных сведений вливалось в голову Александра целый день что голова шла кругом.

Долгий и тяжёлый первый учебный день всё-таки, закончился и после ужина оказалось свободное время. Только Саша хотел расслабиться и попытаться разложить все сведения по порядку, как увидел что к его нарам подсаживаются члены группы "Филина", вместе с ним самим. Все восемь человек окружили его и молча смотрели в упор. Остальные группы продолжали общаться в стороне, поглядывая на них. Он непроизвольно напрягся. Похоже, сейчас ему выскажут претензии за его залёт и попытаются наказать… Шансов выстоять против восьмерых опытных осназовцев у него нет, но он всё равно попытается. Бессловесным "духом" точно не будет и подворотнички пришивать им не собирается.

Молчание нарушил сам "Филин". Он подошёл к нарам Саши и сел на нижнюю.

– Ну что, Засоня, поговорим? Познакомимся?

Глава 33

Берлин. Кабинет Рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера. Вечер.

22 апреля 1940 года.

Генрих Гиммлер.

– Рейхсфюрер, к вам на приём немедленно просится начальник Главного управления СС бригадефюрер СС Готтлоб Бергер! – доложила Хедвиг своему шефу.

Гиммлер удивлённо посмотрел на неё. Странно… Что могло такого случиться чтобы Бергер, под конец рабочего дня, решил его навестить? Совещание с ним было всего несколько дней назад… Может, хочет посоветоваться? Готтлоб занял эту должность 1 апреля, только вникал в дела, возможно, хочет что-то уточнить?

– Пусть зайдёт… – разрешил он, красноречиво посмотрев на её ноги. Секретарша слегка улыбнулась и вышла. Через несколько секунд в кабинет зашёл плотный невысокий мужчина, с папкой в руке. Он вытянулся и заговорил глубоким голосом:

– Разрешите, рейхсфюрер?

– Слушаю вас, Готтлоб? Вы хотите о чём-то посоветоваться? – поинтересовался Гиммлер, с интересом рассматривая его.

– Хм… – замялся подчинённый. – Дело в том… в общем, у меня тут для вас оказалась какая-то странная информация… Честно говоря, я сам в этом не вполне разбираюсь, но один мой знакомый очень просил меня показать вам эту папку! – выпалил волнующийся Бергер.

Заинтригованный Генрих с любопытством слушал его, пытаясь угадать что в папке. Вряд ли это неприятность, Готтлоб не выглядит расстроенным. Значит… скорее всего, то что он сам не понимает, как и сказал прямо. Что ж..

– Бригадефюрер, постарайтесь кратко доложить мне суть с самого начала… – наконец, ответил он. Тот кивнул и положил папку на стол.

– Если с самого начала… Где-то месяца три назад я серьёзно заболел… Ничего смертельного, но меня отвезли в клинику Шарите. Там меня лечил некий доктор Венцель, очень хороший врач! Он вылечил меня буквально за неделю, хотя многие другие доктора говорили что выздоровление займёт месяц, а то и больше..

Гиммлер слегка поморщился. Похоже, он погорячился, попросив чтобы тот всё рассказал с самого начала..

– В общем, после этого мы с Венцелем стали часто общаться, встречаться… Ну, бывает такое иногда с благодарными пациентами. Так вот, вчера он принёс мне эту папку и заставил меня пообещать что я непременно передам её вам, лично в руки!

– И что же в ней? – спросил Гиммлер, обуреваемый нетерпением.

– Тут история болезни одного из наших офицеров, рейхсфюрер. А также длинная пояснительная записка для вас, написанная доктором Венцелем. Насколько я понял, этот офицер болел довольно необычно и выздоровел так же.

– Да? – скептически спросил Генрих, начиная разочаровываться. – И как же зовут этого офицера?

Тот глянул в папку и сказал:

– Оберштурмфюрер СС Гюнтер Шольке! Батальон охраны фюрера.

Гиммлер почувствовал что в кровь попал адреналин. Скуки как не бывало, мозг тут же начал обрабатывать новую информацию. Интересно, очень даже интересно… Он с трудом сохранил спокойствие и лениво спросил:

– Что там такого необычного, Бергер?

Бригадефюрер неуверенно заговорил, поглядывая в папку:

– Доктор Венцель пишет что у этого Шольке очень необычный организм. Быстро восстанавливается, кровь не совсем обычная… ну и другие вещи тоже есть.

– Так… – задумался рейхсфюрер. – А почему он не подал рапорт своему начальству и сразу обратился к вам?

– Он подавал. И главному врачу в Шарите и даже начальнику 5 Санитарного управления СС. Но… оба они, по его словам, назвали записку чушью и заявили что это абсолютно невозможно! Именно поэтому доктору Венцелю пришлось обратиться ко мне, к бывшему своему пациенту… – ответил Готтлоб, передав ему папку.

– Понятно… – протянул Гиммлер, рассматривая историю болезни Шольке. Авария, ранения, пожар… Странно, как быстро восстановился… Увы, в медицине Генрих понимал очень слабо, а его подчинённый ещё меньше. Значит, надо..

– Я посмотрю эту папку, бригадефюрер! – решил он, откладывая её в сторону. – А вы, Готтлоб, должны сегодня же позвонить своему другу и сказать чтобы он явился сюда ко мне, завтра, после обеда. Мне нужны его личные комментарии к записке. Понятно?

– Так точно, рейхсфюрер! Обязательно позвоню! Разрешите идти? – вытянулся Бергер.

– Идите! – отпустил его Гиммлер, задумчиво поглаживая подбородок.

Бригадефюрер давно ушёл из кабинета, а Генрих продолжал сидеть, погрузившись в свои мысли. Определённо надо завтра поговорить с этим доктором, возможно, тот сможет как-то приоткрыть тайну над этим загадочным Шольке? Неизвестность и таинственность этого Гюнтера щекотала его ум, заставляя строить сотни предположений. Кто знает, может завтра он найдёт ответы хоть на какие-то вопросы?

Берлин.

22 апреля 1940 года.

Гюнтер Шольке.

– Любимая, где моя портупея? – спросил Гюнтер, отчаявшись найти этот элемент формы. Вроде, лежала на кровати, куда делась, непонятно… Мистика какая-то! Уже пора ехать, а он не готов.

– Да вот же она, милый! – сияющая Лаура, в великолепном, длинном, бежевом платье, протянула ему пропавшую вещь, выйдя из гостиной. Гюнтер удивился. Как она там могла оказаться? Неужели он, зачем-то, унёс её в гостиную?

– Спасибо! – поблагодарил он и быстро надел её на себя. – Так, ты готова?

Девушка задумчиво, в который уже раз, осмотрела себя в зеркало и кивнула.

– Тогда идём! – сказал Гюнтер, и они, закрыв дверь квартиры, начали спускаться вниз.