Подъезжая к дому Лэнни, он увидел серпик месяца, который с прошлой ночи вырос в ширину и, как показалось Билли, сделался острее.

Круглый год в долине жили горные голуби, воробьи, ласточки, другие птицы.

Никуда не улетали из долины и длиннохвостые соколы, с ярким, приятным глазу оперением. Их пронзительные крики, которые звучали как «килли, килли, килли, килли»[51], наоборот, не могли радовать слух, тем не менее радовали.

Билли купил новый холодильник. И новую микроволновую печь.

Снес стену, разделяющую гостиную и кабинет, потому что у него появились новые идеи относительно использования внутреннего пространства дома.

Выбрав веселый масляно-желтый цвет, перекрасил все комнаты.

Выбросил мебель и ковры, купил все новое, потому что не знал, где могла сидеть рыжеволосая или лежать, когда ее душили или убивали каким-то иным способом.

Он даже подумывал над тем, чтобы снести дом целиком и построить на его месте новый, но потом осознал, что призраки вселяются не в дома. Они вселяются в нас, и, независимо от строений, в которых мы живем, наши призраки остаются с нами, пока мы сами не становимся призраками.

Если он не работал по дому или за стойкой бара, то сидел рядом с кроватью Барбары в «Шепчущихся соснах» или на переднем крыльце своего дома с томиком Чарльза Диккенса, чтобы узнать, где сейчас обитает Барбара.

С наступлением осени часть птиц все-таки улетала из долины, прежде всего наиболее активные мухоловки, хотя некоторые и оставались, приспосабливаясь к другому корму.

К осени Валиса еще поминали, особенно в таблоидах и тех телевизионных программах, которые работали в жанре журналистского расследования. Билли полагал, что на Валисе они будут кормиться минимум год, пока эта тема не канет в Лету, окончательно уступив место другим, не менее кровавым событиям.

Стива Зиллиса связали с Валисом. Эту парочку, замаскировавшуюся, но узнаваемую, видели то в Южной Америке, то в Юго-Западной Азии, то на окраинах бывшего Советского Союза.

Лэнни Олсен, которого полагали мертвым, стал героем. Он был не детективом, а всего лишь помощником шерифа и никогда не числился в мотивированных полицейских, то есть тех, кто хотел продвигаться по служебной лестнице. Однако его звонки Рэмси Озгарду, детективу полицейского управления Денвера, однозначно указывали на то, что у него появились причины подозревать Зиллиса, а потом и Валиса.

Никто не мог объяснить, почему Лэнни не поделился своими подозрениями с вышестоящими офицерами. Шериф Палмер только сказал, что Лэнни всегда был «одиноким волком, который лучше всего проявлял свои способности, выходя за рамки обычных каналов», – и по какой-то причине никто не рассмеялся и не спросил, о чем это, черт побери, толкует шериф.

По одной версии (популярной в баре таверны), Лэнни подстрелил Валиса, но не убил, а только ранил его, и в тот момент неожиданно появился Стив Зиллис, который убил Лэнни. Потом Стив увез и труп Лэнни, чтобы где-нибудь захоронить, и раненого художника, чтобы вылечить его в каком-то убежище, потому что от законопослушных врачей требовалось докладывать в полицию обо всех огнестрельных ранениях.

Никто не знал, на каком автомобиле уехал Стив, потому что его собственный стоял в гараже у дома, который он снимал. Очевидно, на краденом. Тому, что он не уехал в трейлере Валиса, не удивлялись. Во-первых, дом на колесах требовал особенных навыков управления, во-вторых, его бы тут же остановили, едва появилось бы сообщение об исчезновении Валиса.

Психологи и криминалисты, хорошо знакомые с поведением социопатов, полагали невозможным, что один маньяк-убийца способен выхаживать другого, раненого маньяка-убийцу. Идея, что оба монстра питали друг к другу нежные чувства, приглянулась и прессе, и общественности. Если граф Дракула и чудовище Франкенштейна могли быть добрыми друзьями, какими их показывали в некоторых старых фильмах, то и Зиллис мог помогать раненому художнику.

Исчезновения Ральфа Коттла никто не заметил.

Рыжеволосой женщины, несомненно, хватились, но, возможно, жила она в другом регионе, и ее похитили на дороге, когда она проезжала по виноградному округу. Если в каком-нибудь штате и писали о ее исчезновении, то никак не связывали это происшествие с Валисом, а потому Билли так и не узнал имя рыжеволосой.

Люди пропадали каждый день. Национальные средства массовой информации не имели возможности сообщать о каждом исчезнувшем человеке.

Хотя часть птиц с окончанием лета улетела, осенью прилетели другие, чтобы провести в виноградной долине зиму.

В тех кругах, где даже самые простые мысли чрезвычайно глубоки, а серое имеет самые разные оттенки, пошли разговоры о том, что необходимо завершить сооружение скульптурной композиции. И сжечь ее, как планировалось. Валис, возможно, безумец, – говорили в тех кругах, – но искусство тем не менее остается искусством и требует уважения.

Сожжение привлекло такую толпу «Ангелов смерти» из Лос-Анджелеса, организованных анархистов и нигилистов всех мастей, что Джекки О’Хара закрыл таверну на тот уик-энд. Не желал видеть таких клиентов в своем семейном заведении.

В конце осени Билли уволился с работы и перевез Барбару домой. Теперь часть расширенной гостиной служила ее спальней и его кабинетом. Он обнаружил, что в ее тихой компании вновь может писать.

Хотя Барбаре не требовались системы жизнеобеспечения, а только насос для подачи питательного раствора через трубку в желудок, Билли поначалу целиком зависел от постоянной помощи профессиональных медсестер. Но он учился у них, стремясь заботиться о ней самостоятельно, и через несколько недель медсестры уже дежурили у кровати Барбары только ночью, когда он спал.

Он сам опорожнял мешок с мочой, менял памперсы, мыл Барбару и не испытывал от всего этого ни малейшего отвращения. Наоборот, на душе у него становилось легче оттого, что проделывал все это он сам, а не совершенно посторонний для Барбары человек. По правде говоря, он и не ожидал, что теперь, когда сам заботился о ней, в его глазах она стала еще прекраснее, но так вышло.

Она спасла его однажды, до того, как ее отняли у него, и теперь спасла вновь. После всего этого ужаса, жестокого насилия, убийств она дала ему возможность испытать сострадание и возродить в себе нежность, которые иначе могли бы быть утеряны навеки.

Странно, но в гости к нему начали захаживать друзья. Джекки, Айви, повара Рамон и Бен, Ширли Трублад. Из Напы частенько приезжал Гарри Аваркян. Иногда они приходили с родственниками или друзьями, которые становились друзьями Билли. Людям, похоже, нравилось в доме Уайлсов. На Рождество собралась прямо-таки толпа.

Весной, когда вернулись птицы, улетавшие зимовать в другие края, Билли расширил входную дверь и превратил порог в пандус, чтобы вывозить кровать Барбары на переднее крыльцо. Часть кровати у изголовья поднималась, длины, идущей от насоса трубки, хватало, так что Барбара могла лежать, подставив лицо теплому весеннему ветерку.