Ребекка Э.А. Литленд»

Середина июня 1775 г. от Сошествия

Арден, Земли Короны

Арден встретил беглецов идовской жарою. Стоячий воздух был сух и тяжел от безветрия, почти ощутим наощупь. Выходишь на улицу — упираешься в стену зноя. Над мостовыми поднималось зыбкое марево, деревья блекли и никли листвою к земле. Все зверье искало укрытий: макаки плескались в фонтанах, псы выкапывали ямки, чтобы лечь брюхом в сырую землю, козы тыкались в двери домов — просились в тенек. Все окна стояли распахнуты, все экипажи обзавелись тентами. Люди прятались под шляпы и зонты, обмахивались веерами, пыхтели, утирая платочками лбы.

— Ах, жара! Я не одета для такой погоды! — воскликнула Карен, сойдя с поезда. — Позаботьтесь о багаже, милейший, и наймите экипаж до «Мариона». Только «Марион» — других приличных гостиниц нет в этой глуши!

Милейший Нави — нынче он играл роль слуги — занялся котомками и извозчиком. «Марион» был единственной гостиницей в городе, которую вспомнила Карен, и одновременно — самой дорогой. Нави одобрил выбор: в таком роскошном месте не станут искать беглецов из лечебницы. Но доехать оказалось не так легко, ведь по дороге Карен раз пять останавливала экипаж.

— Продают веера и зонтики! Остановите, мне нужно и то, и другое… Стоп, куда же вы едете? Разве не видите шляпную лавку? Туда необходимо зайти!.. Скажите, что это за очередь? Лимонад?.. Конечно же, я хочу его! Правда, очередь настораживает. Милейший, будьте так добры, купите пинту лимонада, а после ищите меня вон в том ателье…

За четыре часа они посетили полдюжины лавок, приобрели дюжину дамских вещей, трижды напоили Карен лимонадом — и, наконец, достигли гостиницы.

— Я дома!.. — сказала миледи, входя в прохладу мраморного холла. Слуги ринулись навстречу, и она тут же нашла дело каждому: — Принесите воды. Накройте нам стол на террасе. Подайте свежий номер «Голоса». И проводите нас в номер! Нужны покои на верхнем этаже, окнами на запад. Никакого востока, терпеть не могу раннее солнце!

Все живое в «Марионе» зашевелилось, движимое желанием угодить знатной даме. А Карен вызвала управляющего и спросила:

— Любезный сударь, скажите мне, хорошо ли протекция следит за вашим заведением? Сколько агентов? Нельзя ли поселить одного в соседней комнате со мною?

Управляющий растерялся:

— Миледи, в связи со всеми этими событиями немало агентов побывало в Ардене. Но сдается мне, они уже разъехались. И квартировались не здесь, а в местах попроще.

— О, боги, это ужасно! Я надеялась на достойную защиту, а ее нет и в помине. Ночью я не смогу спать! Что, если еретики нападут вновь?

Управляющий показал двух охранников «Мариона» и двух патрульных констеблей, которые целыми днями околачиваются в гостинице, поскольку здесь прохладно. Миледи не сочла такую защиту действительно надежной, но все же слегка успокоилась и позволила проводить себя в номер.

Там Карен встретили угрюмые лица и тяжелые взгляды друзей. Она стушевалась:

— Что с вами?.. Неужели я одна наслаждаюсь путешествием?

И Дороти выплеснула лавину праведного гнева: бедная Глория страдает! Томится в мрачной келье какого-то монастыря, пока Карен покупает веера и распивает лимонад! Нави добавил от себя: он, мол, тоже ждал от Карен больше целеустремленности. Особенно после той ночной беседы, когда он раскрыл ей, какую тяжкую борьбу ведет.

— Да, конечно, вы против Темного Идо, я помню. Бой, в котором решается судьба мира… Вы вспотели и расстегнули воротник.

— Что в этом странного, когда такая жара?

— А у вас, Дороти, капли пота стекают… право, мне стыдно сказать, куда.

— Какая ко всем чертям разница?! Меня волнует только дочь!

— Лучше бы волновал внешний вид. Это Арден, господа. Сей городок я прекрасно помню, он за двадцать лет ни капли не изменился. Думаю, что и за последние три века. Здесь живут опрятные, тихие, милые люди, боящиеся чужаков. Недавнее побоище только укрепило их страхи. В этом городе мы заметны так же, как галеон посреди пустыни. Как вы собираетесь искать Глорию, не вызывая подозрений?

— Вы же сами только и делаете, что привлекаете внимание!

— С точки зрения арденцев, — поучительно изрекла Карен, — приезжие бывают двух сортов: одни — опасные злодеи, другие — чудаки. Я сделала все, чтобы выглядеть чудачкой.

Стук в дверь прозвучал ответом на ее слова.

— Я только на минуту, миледи, — пролепетал управляющий. — Хотел доложить, что вам накрыто на террасе, как просили. А кроме того, я разыскал одного агента протекции! Он живет в нашем квартале, за три дома. Желаете, познакомлю вас?

Карен на полном серьезе записала имя и адрес агента и выразила радость: теперь будет к кому обратиться за защитой. Управляющий ушел, весьма довольный своим успехом. А Карен сказала:

— Повторю вопрос: друзья мои, как вы думаете искать Глорию?

Их ответы подтвердили худшие подозрения Карен: разумного плана не было и в помине. Дороти уповала только на упорство: она станет обходить все храмы и монастыри в городе, вытрясать душу из каждого священника и аббатиссы, пока не выйдет на след дочери.

— Либо пока вас не арестуют — то бишь, примерно до ужина… Нави, что думаете вы?

Мысли бога навигации витали там же, где и все последние дни: на иных витках вселенской спирали. Никакого плана он не имел, а вместо ответа задал вопрос:

— Карен, ты была знакома с Адрианом?

— Двадцать лет назад, его высочество как раз пересел с пони на лошадку. Нави, Адриан не поможет. Если знаете какой-нибудь божественный способ поиска, то самое время поделиться с нами. Боги, храмы, священники — вы состоите в близких связях, разве нет? Иногда прямо так и говорится: храм — обитель божья.

Нави хмыкнул и снова ответил вопросом на вопрос:

— А есть ли в Ардене военный госпиталь?

— Что ж, в таком случае, предложу свой план. Пускай я буду знатной дамой, а вы, Нави, — сиротой, моим воспитанником. Вы обидчивы и болтливы, чем ужасно мне досаждаете. Я хочу от вас избавиться.

— Звучит правдоподобно, — признал бог.

— В Ардене имеются две духовных семинарии. Мы с вами посетим обе. Я выясню, какое пожертвование нужно сделать, чтобы вас приняли, несмотря на поздний возраст. А вы встретитесь с семинаристами, угостите их элем и заведете расспросы о студенческом житье-бытье. Если верить «Мемуарам слуги божьего», которые я переписала в тридцати копиях, житье в семинарии — не сахар. Студентам запрещено примерно все на свете, в том числе — получать посылки от родных. Потому семинаристы всегда нищи, голодны и охочи до вина. Но сейчас — лето. Вместо занятий, их отправляют в город — творить богоугодные дела. Знаете, какие именно?