— И что ты хочешь сделать?

Ингелео скривился и скрестил руки, а после принял непринуждённый вид.

— Об землю расколю, чтобы проверить на наличие мозгов.

— Боюсь даже это не поможет, — от звонкого голоса сестры, по спине пробежал холодок. Кончики пальцев закололо. Флатэс весь сжался и упёр глаза в землю, точно это могло как-то помочь. Глаза запекло, дыхание перехватило. Сердце так резко ускорилось, что он едва покачнулся. — Ему мешает страх, а не отсутствие мозгов.

Пусть младший Игнэйр всё чаще пересекался дома с Экли, но никак не мог заглушить истошный вопль вины, рвущийся из груди. При виде шрамов на её теле, ему по-прежнему хотелось живьём сдирать с себя кожу кусками, хотелось выколоть себе глаза, хотелось погасить солнце, что угодно, лишь бы не видеть того ужаса, что сотворил собственными же руками.

— Кажется вивпамунды говорят: если гора не идёт к Магомеду, то Магомед пойдёт к горе. Эй, братишка, лови!

Флатэс и опомниться не успел, как в его сторону полетел огненный сгусток.

— Пальцы отрублю, если не поймаешь, — спешно добавила Экли с невинной улыбкой на лице.

Глава 39. Прикованный к земле прошлого. Часть 1

Мозг даже не успел обработать угрозу, как руки сами собой вытянулись и перехватили шарик. Тот завис над рукой, тотчас вселив в Игнэйра животный ужас. Он весь задрожал, ощущая, как дрожь постепенно начинает раздирать одну клетку за другой. В голове вновь замелькали сцены прошлого, он снова почуял запах горелой плоти, снова заслышал крик, снова испытал раздирающую боль и увидел обездвиженную сестру.

— Нет! Контроль, Флатэс! Только попробуй позволить страху снова крутить тобой! — властно заговорила Экли и угрожающе выступила вперёд. — А теперь слушай внимательно. Подними глаза и посмотри на меня! — Игнэйр замотал головой, когда сестра продолжила грубо и настойчиво: — Я сказала смотри на моё лицо! Вина за наши ожоги лежит на обоих. Мы оба пострадали в тот день, только я всё не пойму почему ты не перестанешь ныть! Никто не просит тебя меня жалеть и постоянно бросать виноватые взгляды, они всё равно ничего не исправят! Всё, что ты сейчас можешь — это сделать шаг вперёд и переступить через страхи и сожаления. Мне себя не жалко, и ты оскорбляешь меня своим поведением! Я не для того терпела несколько лет, пока отец возил меня по лекарям, чтобы, мать твою, видеть этот тошнотный взгляд от тебя! Я по горло сыта жалостью! Надоело уже быть снисходительной и видеть, как ты ломаешься и шарахаешься по углам. Я сказала не теряй контроль, Флатэс! — она гневно выдохнула.

Ярость полыхала в каждом движении, взгляде, слове. Даже лицо раскраснелось, а сталь в голосе пугала до невозможного.

— Мои травмы остались прошлом, простым воспоминанием того, что уже прошло, но из-за тебя меня снова откидывает в самый отвратительный период. Надоело! Пока ты не отпускаешь прошлое, он преследует и меня! Хватит уже мучать нас обоих!

К концу Экли сорвалась на крик. Её голос неприятно рассёк воздух, подобно мечу, который вонзился прямиком в голову.

— Если не простишь себя, то я тебя возненавижу до конца твоей жалкой жизни! — её голос сотрясла дрожь. — Ты больше никогда не увидишь ни одной моей улыбки и не услышишь ни слова! Хватит истязать меня! Хватит уже возвращаться в тот сраный день! Отпусти, Флатэс, развей этот огонь, пусть он заберёт с собой всё то дерьмо!

Чувство вины достигло пика. Оно начало разрывать сердце и невыносимо давить на психику. Но тем не менее, Флатэс упорно продолжал сдерживать огонь, упорствовал до последнего. Если Экли отвернётся от него, то ему уж точно не выжить. Всё внутри сгниёт окончательно. Игнэйр даже и не подозревал какую боль доставляет сестре, не понимал, что пока держит вину прошлых лет — тянет за собой и дорогого человека, не понимал, что горит не один.

— Я-я… всё сделаю. Т-только… не отвор-рачивайся, Экли. Что угодно, но только не это. Я не могу потерять тебя снова! — с дрожью выдавил Флатэс. Импульсы сотрясали тело и мучительно сводили мышцы.

— Ты никогда меня не терял, потому что я не умирала, я жива! Пусть мне пришлось бороться с невыносимой болью, я всегда утешала себя мыслью о том, что дома меня встретит семья и младший брат с распростёртыми объятьями, но ты бросил меня. Сбежал. Оставил одну! И делаешь всё это до сих пор. Если продолжишь, то я никогда тебя не прощу! Я уже давно не валяюсь на земле, это время прошло, так почему ты до сих пор к ней прикован?

Застывший неподалёку Элисар, обескураженно замер и предостерегающе выставил руки, готовый в любой момент броситься на выручку.

— Я… всё ещё на земле, — повторил младший Игнэйр. По щекам покатились слёзы. Неимоверно горячие.

Их горечь, словно заставила раскрыть глаза и осознать, что всё это время Флатэс боялся оставить прошлое, корил себя за нанесённый вред, а потому так и остался лежать. Он не смел даже головы поднять. А теперь перед глазами поплыли картинки того, как поваленная огнём сестра двигается. Она упорно поднимается, пока не оказывается на ногах. Её пронзительный взгляд задерживается на нём какие-то секунды, прежде чем Экли отворачивается и делает шаг вперёд. От представшего зрелища Игнэйра охватил страх одиночества, жгучая боль в горле и абсолютная беспомощность.

Флатэс протянул к ней руку, кричал, но сестра шла дальше, шла в будущее, а он всё никак не мог этого сделать; всё продолжать быть прикованным к траве, которая вдруг начинала оплетать тело.

«Поднимайся! Поднимайся трус!» — твердит он сам себе и с трудом начинает двигаться. Сначала удаётся оторвать руки, а после и остальное тело. В тот же миг задний двор и запах гари начинают меркнуть. Они обращаются в призраки прошлого, рассеиваются.

Флатэс сосредотачивается, пересиливает себя и старается затушить пламя над ладонью. Огонь неохотно повинуется и постепенно уменьшается. Как только тепло исчезает с ладони он потрясённо замирает. Экли срывается с места, бросается к брату и обхватывает его руками за шею. По щекам струятся слёзы, они опадают на кожу и смешиваются друг с другом.

— Ты управляешь огнём, а не он тобой! Он требует уверенности и стойкости. Огню не нужен слабый хозяин. Помни, что всегда можешь затушить его, так же, как болезненные воспоминания, — Экли заговорила уже мягче и сильнее прижала к себе непутёвого брата.

Флатэс так и остался стоять на месте, пока не вцепился в сестру в ответ. Былое меркло, но всё ещё оставляло за собой свежие