Для пользы дела было бы крайне важно усиление роли президента. Нужны трудные решения и его «политическая воля», как теперь говорят. Тем более, что все шесть лет нашего наблюдения за общественным мнением президент пользуется втрое большим доверием, чем парламент, хотя и его рейтинг в абсолютных цифрах невысок. Дело можно бы значительно поправить, если бы президент заставил декларировать доходы и имущество должностных лиц. Эта мера может вообще повлиять на мораль общества и привлечь к управлению молодых идеалистов. Они — очень нужны, поскольку прежняя коммунистическая номенклатура, захватившая все важные места, безнадежно заражена цинизмом и неспособна учиться. К этой же теме: нужна центристская партия из молодых предпринимателей и интеллигентов, способных к научному мышлению.

В 2001 году внутриполитическое положение Украины особенно осложнилось в связи с «делом» пропавшего журналиста Гонгадзе, а потом — с арестом бывшего вице-премьера Юлии Тимошенко. Парламент не выходит из кризиса, отношения его с Президентом напряженные. Премьера отставили. Общественность раздирается противоречиями между молодежью — «западниками» и сторонниками ориентации на Россию. Сейчас наметился сдвиг в эту сторону: Запад нас «обманул» — деньги не вкладывает, только советы выдает, а Россия все-таки делает кое-какие инвестиции, хотя явно «не технологические». Соответственно, меняется расстановка сил: оппозиция смотрит больше на Запад, а Президент вынужден считаться с Россией. Все это не способствует стабилизации страны. Но, тем не менее, полезные сдвиги в экономике видны. И это вселяет надежды.

Способна ли наука помочь Украине в выборе и реализации идеологии? Опыт пока говорит: не помогала. Существуют, правда, политологи и институты, но что-то я не вижу в их деятельности ничего, кроме расчета хитрых шагов для достижения властями их меркантильных целей.

Было бы полезно проведение серьезной работы по моделированию общества и психосоциологическому мониторингу. Хорошо бы создать «информационный центр» — небольшую группу молодых энтузиастов из социологов, психологов, экономистов, политиков. Они должны представлять гипотезы и планировать исследования. Не считаю, что нужно использовать существующие институты. На целостный подход они неспособны. Впрочем, это тоже мечты. Нет энтузиастов.

Если говорить о сути дела, то уверен, что включение биологических представлений поможет политологии стать наукой. Координаты идеологий: собственность, власть, мораль, ценности — должны замыкаться прежде всего на потребности, а потом уже на убеждения от идей. Добавлю к этому несколько фраз «от науки», даже рискуя повториться.

Есть генетические приоритеты в значимости потребностей, они меняются в зависимости от типов: сильные, средние, слабые от «платы», которую дает общество за труд сообразно положению гражданина. Власть осуществляет пропаганду, от нее зависит уровень убежденности граждан «за» или «против» идей. Убеждения формируют «притязания на плату». Сопоставление того, «что получаю», с тем, «что хочу», определит недовольство индивидов и групп. Оно высказывается, тихо или грубо, смотря как власти держат порядок. От условий, платы, потребностей и убеждений, стимулов и тормозов зависит интенсивность труда. Его эффективность — от уровня техники и организации, что опять же связано с идеологией и ее воплощением в государстве. Наконец, все замкнуто на внешний мир, через торговлю, обмен идеями, отношения дружбы или вражды. Если коротко сказать, то для научного управления обществом нужна упрощенная экономическая модель с учетом психологии и социологии, с циркуляцией высказываний в СМИ и поступков социальных групп, а может быть, и лидеров. На ней нужно искать оптимальный сценарий конкретного управления.

Сложно? Да. Но терпимо, если есть гипотеза, модели, статистики и социология. Важно правильно нащупать уровень обобщения: когда уже представительно, но еще обозримо. Что это даст? Не преувеличиваю: неучтенных факторов очень много и самоорганизация велика. Особенно в переходные периоды. Но даст основу, от которой можно исходить в исследованиях социологических и модельных и даже «полевых» (экспериментальные районы). Притом не думаю, что это потребует много денег. Попробовать стоит.

У меня есть друзья предприниматели. Вот что они говорят о нашем капитализме.

Западные инвесторы не идут — боятся бюрократии, произвола и коррупции чиновников, грабителей, переменчивых законов, плохой инфраструктуры, плохой судебной системы, расходов на социальную сферу. Подоходный налог для них (в свое время) снизили, но масса других поборов осталась. Это НДС, отчисления в социальные фонды — 35 % от фонда зарплаты. Еще много местных и внебюджетных поборов. Так и набирается 70–80 %. Запрещены: вывоз прибыли и продукции. Землю под завод купить нельзя — только аренда. (Впрочем, намечаются сдвиги). Свои банки очень слабы, а зарубежные не пускают — кредиты недоступны. Уволить нерадивого работника очень сложно, а социалистическая уравниловка и иждивенчество отучили людей честно работать. Чиновники и рабочие питают к хозяину «пролетарскую ненависть». В целом это называют «плохой инвестиционный климат».

По поводу теневой экономики — «тени». Ее суть: «нал» («наличность»), «двойная бухгалтерия», «давальчество», бартер, взаимозачеты, неплатежи. Завод работает, а по документам — стоит. Значит, налог не из чего платить… Директор может на всем этом нажиться, рабочего без зарплаты — подкормить, чиновнику — взятку дать. Получается, что «.тень» выгодна всем… Может быть, и государству? (Без «тени» как бы можно по году выдерживать трудящихся без зарплаты?)

Очень заметно падение морали. Она и при Советах не была высокой, поскольку не верили в Бога, но все же люди чувствовали ответственность перед товарищами по работе, обществом, даже перед родиной и идеей коммунизма. Теперь идеология поменялась. Говорят: в основе — личность, а коллектив и идеи — вздор. Это значит — делай, что хочется, хватай, где можно… Культ животного эгоизма. Хотя многие объявили, что поверили в Бога, но пока это только декларации, а не тормозы поведения.

Низкая мораль — нет совести, чести, долга, ответственности, качества в труде. А для многих — это уже взятки, мелкие кражи. Еще дальше — грабежи, насилие, вплоть до заказных убийств. Преступность выросла в 2–3 раза. Но не только это. Качество «рабочей силы» тоже очень низкое — социалистическая уравниловка и иждивенчество отучили людей интенсивно и честно работать («они делают вид, что платят, а мы делаем вид, что работаем»).

Паралич власти. Наша экономика оказалась заложницей демократии: политики не могут принять жесткие законы. Боятся, что в следующие выборы их не изберут. Или вообще свергнут досрочно. Применить силу нельзя из страха показаться недемократичными. Да и силы такой нет у правительства.

Меры оздоровления экономики предлагают во множестве, их можно прочесть в газетах. Назову те из них, которые кажутся мне очевидными. Отлично понимаю, что мои суждения вполне могут быть ошибочными — я же не специалист. Подозреваю, что экономисты надо мной посмеются, скажут: «Детский лепет!» Я не обижусь.

Только ведь и у специалистов пока ничего не вышло: страна десятый год катится вниз.