«Я настолько удивлен намерением эрцгерцога Карла немедленно отвести армию вплоть до Швабии из Швейцарии, наводненной в настоящий момент неприятелем, с целью возложить всю оборону ее на малочисленные войска Корсакова, – что почел безусловно необходимым отложить выполнение полученного мною приказа отправиться с моей армией в Швейцарию еще на два месяца.

Отвод австрийских войск из Швейцарии тем более невозможен, что он причинит почти непреодолимые препятствия для успешного выполнения будущих операций…»[2153]

«Вашего императорского величества высочайший рескрипт от 21 июля о составлении армии из российских войск в Швейцарии я имел щастие получить Наш предмет после сдачи Тортона… итти на Кунео или Коль-ди-Тенде… и в каком из сих мест неприятель обретаться будет… дать ему баталию, осадить Кунео, к чему все готово будет, и ею недели в полторы овладеть, кончить Ниццею и Италиею! на что полагаем времени от ныне близ двух месяцев; без того все завоевания подвергаются явной опасности. Тако необходимость принуждает меня промедлить выступлением отсюда в Швейцарию близ двух месяцев…» [2154]

«Император Римский[2155] без расчета мне пишет: сменить Гадика сюда[2156], на что почти не достанет всего Дерфельдена[2157]; а мне самому одному со свитою прибыть к Корсакову на моем Буцефале[2158] Я уже с неделю в горячке, больше от яду венской политики, но на ногах и служу…»[2159]

«Лучше дело трактовать посторонним образом, нежели от моего имени, терзаемого и в горячке от сателитов Тугута, опоясанного мечем Скандербега[2160]. Сия сова не с ума ли сошла? или того никогда не имела. Приложения храните в тайности» [2161].

«Когда вы конферируете по неистовостям, сначала не надлежит вам моего имени употреблять, а посторонне: оно было орудием к гонению меня сателитами Тугута. Сей подъячий – сова из своего темного гнезда, хотя опоясан мечем Скандербега, может ли водить армию? правит в поле мгновенно переменяющимися обстоятельствами. Завоеватель не может быть и командующим без политических правил[2162], а Тугуту принадлежит после деталь. Гиганту Тугуту, своею оборонительностью потерявши Нидерланды, Швейцарию с крепостьми на Рейне и Италию, остался отрадою один Компо-формидо, где уклонил колено юному Бонапарте. Однако помощию Божиею чуть я начал дела исправлять, как он своею глупою военною системою давит меня Франциею, чрез канал эрцгерцога Карла[2163]…» [2164]

« В течение нынешней кампании венский кабинет, забыв всю цену великодушных видов, с каковыми ваше императорское величество для единого восстановления спокойствия и прежнего образа здешних государств правления подъяли на помощь Австрии оружие Ваше победоносное, обнаруживает на каждом шаге корыстолюбивые свои предположения к обширным завоеваниям. По поводу сего не одобрил и уклонил его римско-императорское величество возвращение короля сардинского в прежнюю его столицу, Турин. Равномерно делал он мне строжайшие выговоры за то, что якобы я вмешивался в политические дела, с сильнейшим подтверждением, чтобы я на будущее время от того удерживался Впрочем, все политические мои поступки основывались на точных высочайших вашего императорского величества благонамеренных повелениях, сообразно которым издаваемы мною были и все прокламации. Корыстолюбивые беспредельные сего двора замыслы, непрерывно к новым стяжаниям стремящиеся, обнажаются наиболее повелением, данным самим императором римским непосредственно генералу Фрелиху, сменить генерала Кленау, храбро и успешно неприятеля поражавшего и уже недалеко до Генуи преследовавшего, и действовать сим корпусом независимо от меня, которую военную силу обращает он на Романию. Не взирая на все знаменитейшие победы, на столь великие завоевания, при которых российское войско вливало в упадший дух австрийцев соревнование, получал я от римского императора токмо равнодушные письма, наполненные иногда выговорами, или же предписаниями относиться в таковой отдаленности о всех военных операциях предварительно к нему. Ухищрения венского Гофкригсрата противополагают мне також все возможные затруднения и все способы употребляются для очернения даже наших войск. Таким образом осмелился генерал от кавалерии Мелас мимо меня в письме своем к отпущенным на пароль французским военнопленным присоветывать, чтобы они на возвратном пути, для избежания от российских войск грабительства и притеснений, не шли дорогою к Генуе. Не хочу я здесь более распространяться донесением о многих тому подобных примерах, дабы не обременять ваше императорское величество и, поставляя себя свыше всех таковых низкостей, чту и повинуюсь токмо с верноподданническим благоговением высочайшей величества священной воле…»[2165]