Я начал снижать скорость, как только увидел впереди холмы в форме невысокой насыпи. На панели замигал красный свет. Когда индикатор показал восемь миль, я включил тормоза.

Джой вопросительно уставился на мигающий свет.

— Песок на рельсах, — пояснил я.

Страна песчаных дюн. Песок настолько прекрасен и легок, что даже еле уловимый ветерок Марса мог поднять его. В движении он напоминал стелящийся дым. И вблизи, и на большом расстоянии можно было видеть маленькие фонтанчики песчаных завихрений. То там, то здесь рельсы совершено исчезали под заносами песка.

Мы двигались рывками: быстро стартовали, когда рельсы были чистыми, и очень медленно, со свистом и жалобным стоном машины, когда впереди был сплошной песок. Так продолжалось не менее полутора часов, но мы постепенно двигались вперед, снова и снова разгоняясь, упорно стараясь оставить позади этот трудный участок дороги.

Половина пути пройдена, хотя было всего несколько минут одиннадцатого. Мы даже опережали график.

— Выходим? — спросил Джой и открыл дверь.

— Обязательно, — отозвался я.

Мы оказались на серой, каменной равнине, напоминавшей своими впадинами лицо старого человека. Я наблюдал, как Джой вскарабкался вверх по камням и прошел вперед ярдов на сто. Надо было проявить достаточную гибкость и ловкость, чтобы добраться туда, но он преодолел путь без особого труда.

Я обнаружил, что Фрэнк уже зашел в кабину. Он взглянул на меня и произнес с большой иронией:

— Демонстрирует нам все свои достоинства.

Я даже не подумал об этом, но Фрэнк мог оказаться прав. Джой знал, что он проходит своеобразную проверку, и что здесь многие, а не только Фрэнк Грэй, настроены враждебно по отношению к нему.

Сначала послышалось громыхание, а затем резкий громкий гудок. Это «Степная Собака», изгибаясь, напрягала все свои силы, проскакивая под нами. Сверкая на солнце, длинный состав с грохотом проносился мимо, его раскатистый звук словно окутывал тонкий воздух, растягивая пустые вагоны из-под руды. Когда поезд удалился, я увидел, что Фрэнк возвратился в свою секцию, а Джой поднимался в машину. Я пристально смотрел на него. Его дыхание было тяжелым, а щеки в крапинках. Я бы удивился, если бы он чувствовал себя совершенно нормально после такого напряжения. Наши глаза встретились. Он, должно быть, догадался, почему я рассматриваю его так пристально, и быстро произнес:

— Все в порядке, сеньор. Я чувствую себя хорошо.

Мне показалось, что я уловил нотки иронии в его голосе. Я направился к двери, открыл ее, потом повернулся к индейцу.

— Джой, поручаю тебе ответственное задание. Я собираюсь вернуться в пассажирский вагон. Ты остаешься один, с этого момента будешь действовать самостоятельно.

Сначала Джой смотрел на меня с явным испугом и напряжением, потом его челюсти разжались, и он степенно произнес:

— Благодарю вас, сеньор.

Вэйд и его представительное окружение были просто ошеломлены, когда я сообщил о своем решении. Однако Баррон, представитель власти с Земли, одобрительно кивнул.

— В конце концов, это очень справедливое условие. Теперь мы можем точно определить, способен ли индеец самостоятельно доставить поезд и пассажиров в конечный пункт, либо он не в состоянии сделать это, — помолчав немного, он продолжил: — И потом, ведь мы в любое время можем позвонить индейцу и остановить его, а Билл вернется на свое место в кабину.

Его слова были встречены полным молчанием, и по сердитым выражениям на лицах всех остальных я понял, что мой поступок не получил одобрения. Молчание длилось все время, пока поезд набирал скорость.

Я, видимо, задремал на стуле, потому что неожиданно для себя почувствовал, как вагон вздрагивает и раскачивается. Посмотрев в окно, я заволновался, увидев, с какой большой скоростью движется наш поезд. Я быстро оглядел всех присутствующих. Трое из них негромко беседовали, Вэйд дремал в кресле, Баррон спокойно сидел, покуривая сигару. Он был поглощен своими мыслями.

Я небрежно поднялся со стула, подошел к телефону и набрал номер машинного отделения. После пятого сигнала я ощутил довольно неприятный холод в желудке. Вернувшись на свое место, я снова посмотрел в окно. Мне показалось, что поезд еще больше увеличил скорость. Я еле слышно застонал и сразу заметил, что проницательные темные глаза Вэйда внимательно изучают меня.

— Вы не находите, что ваш машинист ведет себя немного легкомысленно? — спросил он.

Его помощник сердито огрызнулся:

— Безответственно, если вас интересует мое мнение.

Баррон вздохнул и уныло посмотрел на меня.

— Попросите его сбавить скорость.

Я подошел к телефону и набрал номер Фрэнка Грэя. Только после третьего сигнала он снял рубку и лениво произнес:

— Слушаю.

— Фрэнк, — начал я тихим голосом, — пройди, пожалуйста, в кабину и попроси Джоя снизить скорость.

— Я не слышу тебя. Чего ты хочешь?

Я повторил свою просьбу, стараясь яснее произносить слова, не повышая при этом тона.

— Прекрати мямлить, — раздраженно сказал Фрэнк. — Я не понимаю ни слова из того, что ты говоришь.

С одной стороны я испытывал жалость, а с другой — злость на Джоя, но я должен был сделать все возможное, чтобы помочь человеку, который попал в трудное положение. Четко, не опасаясь, что мои слова слышат все присутствующие, я объяснил Фрэнку, чего я хочу. Выслушав меня до конца, он молчал какое-то время, потом отреагировал.

— Пошел к черту! Меня это не касается.

Он оставался при своем мнении, не желая мне помочь. В конце концов я принял решение.

— Подожди минуту, не клади трубку.

Подойдя к членам комиссии, я объяснил им ситуацию. Они выслушали меня молча, потом Вэйд резко обратился к Баррону.

— Смотрите какому риску вы нас подвергли из-за своего индейца.

Баррон злобно жевал свою сигару, потом он отвернулся и уставился в окно, разглядывая проносящийся мимо ландшафт.

— Лучше заставьте этого упрямца сделать то, что ему говорит Билл, — сказал он, наконец.

Вскоре Вэйд отошел от телефона.

— Я разрешил ему применить силу, если потребуется.

Через несколько минут все почувствовали, что поезд начал замедлять ход. За это время Баррон успел натянуть скафандр, а Вэйд дал распоряжение своему исполнительному ассистенту достать защитный костюм и для него. Они продолжали обмениваться едкими комментариями до тех пор, пока поезд не остановился совсем. Баррон упрямо возвращался к тому, что неудача одного индейца, прибывшего с Анд, не дает основания признать негодными всех остальных. Я шел следом за ними к кабине водителя и думал только об одном: «Что же могло произойти с Джоем?»

Дверь кабины нам открыл Фрэнк. Поднявшись внутрь, мы не увидели там Джоя.