Воодушевленный этим лихорадочным любопытством, Клифф де Суза принялся пересказывать байки из жизни болливудских звезд, а Чандра Мехта украшал их орнаментом из щекочущих нервы сплетен. Постепенно стало ясно, что Клиффу приглянулась Рита, и Чандра перенес все свое внимание на Гиту. После долгого совместного ланча планировался долгий совместно проведенный день и не менее долгая ночь. Оба деятеля индийской кинематографии предвкушали эту перспективу, и их рассказы и анекдоты принимали все более сексуальный характер. Рассказы были забавны и порой довольно причудливы. При одном из очередных взрывов хохота в зал вошла Кавита Сингх. Я представил ее хохочущей публике.

– Прошу простить за вторжение, – хмуро произнесла Кавита, – но мне надо срочно поговорить с Лином.

Было видно, что она чем-то обеспокоена.

– Садись, поговорим здесь, – предложил я, все еще под впечатлением от анекдота. – Всем будет интересно послушать об этом деле с сестрами.

– Я не по поводу этого дела, – сказала Кавита, не присаживаясь, – это касается Абдуллы Тахери.

Я тут же встал и вышел вместе с Кавитой в маленький холл, сделав знак Лизе подождать за столом.

– Твой друг Тахери в большой опасности.

– Что случилось?

– Я слышала краем уха разговор в отделе уголовной хроники «Таймса». Полиция охотится за Абдуллой. Сказали, что дан приказ стрелять без предупреждения.

– Что?!

– Они хотят схватить его любой ценой. Предпочтительно взять его живым, но они уверены, что он вооружен, и при его попытке применить оружие приказано пристрелить его, как собаку.

– Но почему? В связи с чем?

– Полагают, что Сапна – это он. У них якобы есть конфиденциальная информация и даже доказательства. По крайней мере, они уверены, что это так, и намерены арестовать его сегодня же. Возможно, это уже произошло. Когда дела принимают серьезный оборот, с бомбейской полицией шутки плохи. Я уже два часа ищу тебя.

– Он – Сапна? Чушь, – бросил я.

Но я знал, что это не чушь. Это могло быть правдой и многое объясняло, хотя я и не понимал, как именно. Но было слишком много неясностей, связанных с Абдуллой, у меня возникало слишком много вопросов, которые я не удосужился задать вовремя.

– Чушь или не чушь, но таковы факты, – обреченно пожала плечами Кавита. Голос ее слегка дрожал. – Я искала тебя повсюду, пока Дидье не сказал мне, что ты здесь. Я знаю, что Тахери твой друг.

– Да, он мой друг, – ответил я и вспомнил вдруг, что разговариваю с журналисткой.

Уткнувшись взглядом в темный ковер под ногами, я пытался привести в порядок свои мысли, крутившиеся, как песчинки, подхваченные смерчем. Я поднял голову и встретился с ней глазами:

– Спасибо тебе, Кавита. А теперь извини, мне надо идти.

– Послушай, – произнесла она мягко, – я сразу составила репортаж об этом и продиктовала его по телефону. Если он появится в вечерних новостях, то копы, возможно, будут действовать осторожнее. Между нами, я не думаю, что это Абдулла. Я не могу в это поверить. Он мне всегда нравился, я была даже немного увлечена им, когда ты впервые привел его в «Леопольд». Возможно, это увлечение еще не совсем прошло, йаар. Я не верю, что он Сапна и что он совершил все эти чудовищные убийства.

Она ушла, улыбнувшись мне сквозь слезы. Вернувшись к нашему столику, я извинился за то, что вынужден покинуть их, и, не пускаясь в объяснения, снял сумочку Лизы со спинки стула и приготовился отодвинуть его.

– Лин, тебе и вправду необходимо уйти? – разочарованно протянул Чандра. – Мы же еще не обсудили вопрос о кастинговом контракте.

– Ты что, действительно знаком с этим Тахери? – спросил Клифф с оттенком обвинения в голосе.

Я посмотрел ему в глаза твердым взглядом:

– Да, а что?

– И к тому же ты уводишь с собой очаровательную Лизу, – надул губы Чандра. – Двойная потеря для нас.

– Я слышал о нем много разного, йаар, – гнул свое Клифф. – Как ты с ним познакомился?

– Он спас мне жизнь, Клифф, – ответил я чуть резче, чем мне хотелось бы. – При первой же нашей встрече в притоне Стоячих монахов.

Открывая дверь для Лизы, я оглянулся на компанию за столиком. Клифф и Чандра шептались о чем-то, склонившись друг к другу и не обращая внимания на обескураженных девушек.

Около мотоцикла я рассказал Лизе обо всем. Она заметно побледнела, но быстро взяла себя в руки и согласилась со мной, что прежде всего надо съездить в «Леопольд». Абдулла мог быть там или мог оставить для нас записку. Лиза была напугана, я почувствовал этот страх в ее руках, когда она обхватила меня на мотоцикле. Я гнал мотоцикл, лавируя между медленно ползущим транспортом, полагаясь на инстинкт и удачу, как это делал Абдулла. В «Леопольде» мы нашли Дидье, целеустремленно напивавшегося до потери пульса.

– Все кончено, – пролепетал он заплетающимся языком, наливая себе новую порцию виски из большой бутылки. – Все кончено. Они пристрелили его час тому назад. Все только об этом и говорят. В мечетях Донгри уже молятся по усопшему.

– Откуда ты знаешь? – потребовал я. – Кто тебе сказал?

– Молятся по усопшему! – пробормотал он, уронив голову на грудь. – Дурацкая напыщенная фраза. Как будто можно молиться по кому-то еще! Все молитвы – это молитвы по усопшим.

Я схватил его за лацканы рубашки и встряхнул. Официанты, привязавшиеся к Дидье не меньше моего, наблюдали за мной, размышляя, не пора ли им вмешаться.

– Дидье! Послушай меня! Откуда ты знаешь? Кто тебе сказал? Где это произошло?

– Полиция была здесь, – проговорил он вдруг очень четко и ясно. Он поднял голову и внимательно поглядел мне в лицо своими бледно-голубыми глазами, словно всматривался во что-то на дне пруда. – Они хвастались этим Мехмету, одному из совладельцев заведения. Ты знаешь его. Он иранец, как и Абдулла. Кое-кто из копов, окопавшихся на колабском участке напротив, участвовали в засаде. Говорят, они окружили его в переулке около Кроуфордского рынка. Они окликнули его и велели сдаваться. Они сказали, что он стоял совершенно спокойно в своей черной одежде, а его длинные черные волосы развевались на ветру. Копы долго и детально описывали это. Странно, не правда ли, что они так подробно говорили о его волосах и одежде? Как ты думаешь, Лин, что бы это значило? Потом… потом они сказали, что он вытащил два пистолета и стал стрелять в них. Они тут же открыли ответный огонь. Они сказали, в него попало столько пуль, что все его тело было изуродовано. Они буквально разорвали его на части.

Лиза заплакала и села рядом с Дидье. Он горестно обнял ее, но сделал это автоматически, не глядя на нее. Он держал ее за плечи и покачивал из стороны в сторону, но точно так же он горевал бы, обхватив руками себя самого, если бы был один.

– Там собралась большая толпа, – продолжил он. – Все были в отчаянии. Полицейские стали нервничать. Они хотели увезти его тело в больницу в одном из своих фургонов, но толпа опрокинула фургон. Тогда они отнесли его в полицейский участок около рынка. Люди последовали за ними, выкрикивая проклятия и угрозы. Наверное, они еще там.