Тоби, понурившись от стыда, повинился:

– Я слишком привык полагаться на сэра Томаса. И сэра Ранальда. Я распустился.

Красный Рыцарь простер руку и ущипнул оруженосца за щеку.

– Хорош трепаться, Тоби, мы все немного на взводе. А этот мерзавец неплох. Он выбрал удобный момент. А мы его прикрыли.

– Зачем тебе так нужно туда возвращаться? – спросил сэр Майкл.

Герцог взглянул на него – глаза его были темны и блестели чуть сильнее обычного. А в глубине мерцал красный огонек.

– Майкл, если меня не станет, то вся преисподняя вырвется на волю. Даю тебе слово. А если они увидят, что я и ухом не повел, – улыбнулся он, – то кое-что себе сами переломают.

– Кто такие «они»? – осведомился сэр Джордж.

Сэр Гэвин протолкнулся вперед.

– К черту! – бросил он злобно. – По мне, так пусть это место сгорит!

– Благородные господа, нам предстоит хлопотная рождественская ночь. Мы ждали этого – Гельфред перехватил гонца, но, видимо, был и дублер. – Красный Рыцарь сел, очень бледный. – Однако нам ничего не грозит, если я переживу танцы. Если же нет, то разрешите воспользоваться моментом и признаться, что командовать вами и сражаться вместе с вами для меня было подлинным счастьем.

Эткорт обратился к сэру Майклу:

– Он повредился умом. Уложи его в постель. И разве не нужно предупредить принцессу?

Лицо Красного Рыцаря закаменело.

– Ее? Предупредить? – задохнулся сэр Майкл.

Он посмотрел на сэра Алкея, который стоял, скрестив руки на груди.

Морейский рыцарь словно постарел на десять лет. Он покачал головой, но ничего не сказал.

Перчатку подняла госпожа Элисон. Она расхохоталась, и ее хриплый смех прозвучал вызовом судьбе.

– Предупредить принцессу? Да ведь она небось и платит гребаному убийце!

ХАРНДОН – КОРОЛЕВА

На пару с Диотой королева привела в порядок свои покои и занялась делами: встретилась с мастером Пиэлом, принесшим ее подарок для короля, который она затем и упаковала. Потом тщательно облачилась в коричневый бархат, расшитый бронзовым и золотым бисером, а также изумрудами величиной со шляпку гвоздя. Живот обозначился, но Диота сотворила чудо и переколола бархат с учетом свежего прироста.

– А где Ребекка? И Эммота? И все мои остальные фрейлины? – спросила королева, когда надвинулась зимняя тьма.

Она смотрела, как удлиняются тени – башни как бы ползли по грязному снегу главного двора, – и с содроганием думала о другой тьме в коридорах под Старым дворцом.

– Они опаздывают, милочка. Все опаздывают, – с обычной практичностью ответила Диота. – Потому что нынче, моя милая, Рождество, а в Рождество так всегда и бывает.

– Я растолстела, – сказала королева и глянула на няньку. – Меня беспокоит Эммота. У нее больной вид.

Диота закатила глаза.

– Вы в положении, ваше величество. – Она усмехнулось. – Известное дело, пара фунтов прибавится. – Она задумчиво посмотрелась в зеркало. – А что до Эммоты… я грубая старуха и скажу, что она ошиблась дверью в конюшню.

– Эммота? Она не любвеобильна, – заметила королева.

Нянька пожала плечами.

– Мужчины – свиньи. И ведут себя соответственно.

– Что тебе известно? – спросила королева.

– Известно? Ничего. Но мне кажется, что кое-кто из галлейцев вскружил ей голову и эта мелкая дрянь стала на них работать. Шпионила за нами. – Диота схватила щетку и с избыточным рвением принялась расчесывать волосы госпожи. – Я слышала, как один из них называл ее сукой и шлюхой.

Королева покачала головой.

– Почему они так глупы? Благословенная Дева – мой собственный муж подозревает меня в неверности. – Дезидерата вдруг всхлипнула.

До сих пор она ни разу не говорила этого вслух.

– Он дурак, – поддакнула Диота. – Но он мужчина, а они все такие.

– Да как ему только в голову пришло? – вспылила королева.

Она не собиралась кричать – гнев появился откуда ни возьмись.

Дверь будуара открылась, и вошла леди Ребекка. Она присела в реверансе; лицо у нее было белым, как свежее молоко.

– О, Бекка, что случилось? – спросила королева.

Альмспенд качнула головой, поджала губы и не ответила.

– Я приказываю!

– Сейчас Рождество, и я опаздываю, как все, – сказала секретарь. – Мужчины, пока идешь, без конца говорят гадости.

– На тебя галлеец напал?! – завопила Диота.

Альмспенд улыбнулась.

– Этому не бывать, – невозмутимо сказала она. – Вернее, не бывать больше одного раза.

Дезидерата вздохнула.

– Хоть бы Мэри… эх! Она вернется после Крещения. – Королева выглянула в окно. – Я бы многое отдала, чтобы вырваться из отравленного воздуха этого двора. Уйти в монастырь и побыть в покое, пока не родится ребенок.

Мысль о ребенке ее приободрила. Она умерила гнев и расщедрилась на легкую улыбку.

Альмспенд сделала над собой усилие, собралась, взяла щетку и принялась трудиться над ее прической. Они с Диотой обменялись взглядами.

– Где же Эммота? – спросила королева.

– Занята, полагаю, ваше величество. – Альмспенд выразилась уклончиво, но королева повернула голову.

– Разлеглась перед своим любовником-галлейцем, – буркнула Диота.

Альмспенд испепелила ее взглядом.

– Я слышала другое, – сказала она.

– Не надо так грубо, няня. Эммота – моя самая младшая фрейлина и, наверное, не семи пядей во лбу, – улыбнулась королева. – Но я ее все равно люблю.

– Помолчали бы, – отозвалась с порога леди Эммота. – Да, я не семи пядей во лбу. Я скучна, глупа и тупа. И беременна. Может быть, ваше величество, нас хотя бы это объединит? Я, как и вы, вынашиваю бастарда.

Королева развернулась так резко, что щетка Альмспенд застряла у нее в волосах и там осталась.

– Эммота! – воскликнула она.

Эммота наставила на королеву палец.

– Я обесчещена, потому что это вы – сука! Я поверила вам. Поверила разглагольствованиям о защите защитников и охране охранников, а все, что я получаю за мое ротозейство, – это набитое брюхо и репутация шлюхи: «такой же, как моя королева».

Она ударилась в слезы и рухнула на ковер.

– Что стряслось? – спросила королева и обвела взглядом остальных. Альмспенд поймала щетку и принялась высвобождать ее из волос.

Диота перевернула распростертую девицу и без особых церемоний ударила по щеке.

– Вставай, дуреха, – приказала она.