29 марта А. М. Василевский, сообщив, что с хейльсбергской группировкой полностью покончено, предупредил о своем скором прибытии к нам вместе с основным составом штаба фронта. Вскоре из штаба 3-го Белорусского нам сообщили точный итог закончившейся в районе Хейльсберга операции: с 13 по 29 марта наши войска уничтожили 93 тысячи и захватили в плен более 46 тысяч солдат и офицеров. В качестве трофеев нам досталось 605 танков и штурмовых орудий, 5000 орудий и минометов, 128 самолетов. Эту радостную весть мы поспешили довести до сведения всех воинов, готовившихся к штурму Кенигсберга.

1 апреля мне представилась возможность побывать в штабе 5-й армии. С интересом всматривался я в располневшее добродушное лицо командарма генерала Н. И. Крылова, с которым мне еще не приходилось воевать вместе. Однако Николай Иванович имел столь блестящую боевую репутацию, что не было сомнений: в предстоящих боях мы быстро, как говорится, найдем общий язык. Боевому пути этого добрейшего по натуре и абсолютно невозмутимого генерала можно было позавидовать. Он был начальником штаба армий, героически оборонявших Одессу, Севастополь и Сталинград. Этот факт говорил сам за себя. Мне было известно, что Крылов блестяще проявил себя и на посту командарма как в операции «Багратион», так и в сражении за Восточную Пруссию. Николай Иванович не имел высшего военного образования, но его отточенное оперативное мышление и ясное предвидение неожиданных поворотов в боевых действиях просто поражало.

Я объяснял это его выдающимися способностями. Не будь Крылов военным, из него, несомненно, вышел бы видный специалист любого дела, лишь было бы оно ему по душе. Впоследствии Николай Иванович стал Маршалом Советского Союза и главнокомандующим Ракетными войсками стратегического назначения. Наше фронтовое знакомство заложило первый камень в фундамент большой дружбы, которую прервала лишь его смерть…

Из подробного доклада генерала Крылова я узнал о боевом составе армии и о дислокации ее соединений. В заключение нашей беседы я уточнил задачу его армии.

Мы вводили 5-ю на Земландском полуострове между 2-й гвардейской и 39-й армиями. С началом операции ее войска должны были с рубежа Куменен, Викау наступать на Крогау, Блюдау с целью сковывания войск противника на полуострове.

В этот же день были уточнены задачи и остальных армий, готовившихся наступать на полуострове. 2-я гвардейская генерала П. Г. Чанчибадзе должна была на правом фланге обороняться силами одного стрелкового корпуса, а на стыке с 5-й армией наступать в общем направлении на Норгау.

39-й армии, наносившей удар на стыке с 43-й, предстояло продвигаться в общем направлении на Наутцвинкель и к исходу второго дня наступления выйти на побережье залива Фришес-Хафф до устья реки Прегель.

Таким образом, к началу апреля все армии вышла в свои полосы наступления. Ранее был решен вопрос о том, какая командная инстанция должна непосредственно руководить боевыми действиями войск при штурме Кенигсбергской крепости и в дальнейшем вести операцию по очищению от врага Земландского полуострова. 2 апреля мы получили директиву, согласно которой наша Земландская группа войск с 3 апреля прекращала существование, ее штаб выводился в резерв Ставки, а я, как заместитель командующего войсками фронта, и несколько генералов и офицеров штаба группы, принимавших участие в подготовке штурма Кенигсберга, должны были помочь фронтовому командованию в проведении операции.

В тот же день к нам прибыл Маршал Советского Союза А. М. Василевский с основным составом штаба 3-го Белорусского фронта, который по-прежнему возглавлял генерал-полковник А. П. Покровский. Александр Петрович был одним из самых опытных и талантливых штабистов. Войну он начал начальником штаба Юго-Западного направления и до середины октября 1941 года работал под руководством сначала С. М. Буденного, а затем С. К. Тимошенко. В дальнейшем А. П. Покровский успешно руководил штабом Западного (с 24.4.44 г. – 3-й Белорусский) фронта. С таким начальником штаба И. Д. Черняховскому, в апреле 1944 года возглавившему этот фронт, было легко осваивать обязанности командующего войсками. Пользовался Покровский заслуженным уважением у маршала А. М. Василевского. Александр Петрович всегда покорял меня своей высокой культурой и, если так можно выразиться, эмоциональной дисциплиной, казавшейся на первый взгляд холодностью в отношении к сослуживцам. Невысокого роста, худощавый, с наголо бритой головой, Александр Петрович сразу же после приезда к нам быстро и бесшумно обошел помещения штаба, на ходу отдавая распоряжения о размещении фронтового управления. Затем, приказав развесить карты и схемы, он погрузился в изучение обстановки. Это был исключительно трудолюбивый человек. Мне тогда казалось, что он вообще не спит: когда бы я ни приходил в штаб фронта, всегда заставал его или у карты боевых действий, или разговаривающим по телефону с подчиненными…

Одновременно с А. М. Василевским приехал и член Военного совета фронта генерал-лейтенант В. Е. Макаров с офицерами и генералами политуправления фронта. Появились и начальники родов войск: командующий артиллерией генерал-полковник М. М. Барсуков, командующий бронетанковыми и механизированными войсками, герой Курской битвы генерал-полковник А. Г. Родин, начальник инженерных войск генерал-лейтенант Н. П. Баранов, начальник тыла фронта генерал-лейтенант В. П. Виноградов с группой офицеров своего штаба. Вопросами организации связи в штабе фронта ведал генерал-майор И. И. Буров.

Все эти генералы без особых трудностей разобрались в обстановке и в последние дни перед началом штурма приняли на себя управление войсками в районе Кенигсберга.

А. М. Василевский и А. П. Покровский еще раз тщательно изучили план операции, заслушали начальников разведки, оперативного управления, родов войск, а также генерал-полковника Т. Т. Хрюкина, который доложил план боевого применения всех авиационных сил.

Маршал А. М. Василевский с виду был, как всегда, невозмутим, но я чувствовал, что он сдерживает свою досаду: ведь наступил срок начинать предварительную артиллерийскую и авиационную подготовку штурма, а погода, как назло, мешала. С середины марта шли дожди вперемежку с мокрым снегом. Местность расквасило так, что двигаться можно было только по дорогам с твердым покрытием. Но особенно мучили дожди и туманы. Видимость сквернейшая, поэтому условия для управления огнем артиллерии были чрезвычайно трудными, а боевую авиацию в воздух поднять было почти невозможно. Так природа похоронила наши надежды использовать при подготовке штурма наше огромное превосходство в авиации, втуне остался скрупулезно разработанный план боевого применения ВВС. Даже артиллерию невозможно было использовать с достаточной эффективностью.

А. М. Василевский позвонил Верховному Главнокомандующему и доложил ему обстановку.

– Торопит Верховный, – с нескрываемым огорчением заметил маршал, закончив разговор со Сталиным. – Берлинская операция поджимает… – Посмотрев в окно на завесу моросящего дождя и плотные облака, низко висевшие над раскисшей землей, он решительно заключил: – Надо начинать!

В связи с тем что авиацию поднять в воздух было невозможно, приказ начать предварительную артиллерийскую подготовку получила артиллерия. Генералы Барсуков и Хлебников занялись ее осуществлением, стараясь использовать для вскрытия и разрушения фортов каждый час улучшения видимости.