Но свидания при помощи трещины, когда нужно было таиться, разожгли в них жажду свободных встреч, и они договорились встретиться в определенный день и час под белым тутовым деревом, росшим за городскими воротами.

Фисба, сгорая от нетерпения, первая добралась до вожделенного места. Ожидая Пирама, она медленно ходила взад-вперед, ломая себе голову над тем, куда он мог запропаститься. Ее раздумья неожиданно прервал шелест кустов, и, думая, что Пирам спрятался в них, она хотела уже крикнуть, что обнаружила его укрытие. Но тут вместо ее возлюбленного из чащи вышел лев.

Он двинулся к Фисбе, хлеща себя по бокам хвостом и облизывая свирепые челюсти. Издав крик ужаса, девушка бросилась бежать, уронив покрывало, а лев схватил его и разорвал на кусочки, после чего удалился обратно в лес.

Вскоре прибежал запыхавшийся Пирам, надеясь, что Фисба простит ему опоздание, но не нашел любимой на месте. Удивленный ее отсутствием, он огляделся и вскоре заметил львиные следы и обрывки покрывала. Пирам тут же решил, что Фисбу растерзал лев, и, выхватив в отчаянии кинжал, вонзил его себе в сердце.

Через несколько минут Фисба осторожно подошла к месту свидания, с опаской поглядывая, не прячется ли где лев. И тут она увидела бездыханное тело Пирама, который лежал под тутовым деревом, прижав к губам ее окровавленное покрывало. С криком ужаса она бросилась к нему и попыталась привести в чувство, но, убедившись, что он мертв, извлекла из его тела кинжал и, вонзив его в свою грудь, упала рядом с ним.

С того самого дня белые ягоды тутовника стали красными – их окрасила кровь, вытекавшая из ран Пирама и Фисбы.

Красивая и болтливая нимфа Эхо жила беззаботно и весело до тех пор, пока не встретила Нарцисса, охотившегося в лесу. Первого же взгляда оказалось достаточно, чтобы без памяти влюбиться в юношу, но он не ответил на ее любовь, и горе Эхо было безмерно.

Напрасно осыпала она Нарцисса льстивыми речами. В отчаянии от его равнодушия, нимфа уговорила Венеру наказать его муками неразделенной любви, а потом, грустная и мечтающая о смерти, отправилась бродить по горам, забросив веселую компанию друзей. Постоянно думая о своем горе, она таяла и чахла, и вскоре от нее остался один только мелодичный голос.

Боги, недовольные тем, что она не сумела с достоинством пережить отказ Нарцисса, в качестве предупреждения всем импульсивным девицам приговорили ее вечно блуждать в одиночестве по горам и повторять последние звуки слов, долетавших до ее уха.

Но Венера не позабыла о прощальной просьбе Эхо и решила наказать заносчивого Нарцисса. Однажды, после долгой погони за зверем, он поспешил к уединенному пруду, чтобы утолить свою жажду.

Он быстро опустился на траву и наклонился над прозрачными водами, чтобы напиться, и тут же замер в удивлении. В воде он увидел столь прекрасное лицо, что тут же потерял голову от любви, решив, что это какая-то нимфа смотрит на него со дна пруда. В приливе страсти он решил дотронуться до нее, но в ту же самую минуту, когда его руки коснулись воды, нимфа исчезла. Удивленный и раздосадованный, он тихонько отошел от пруда и, затаив дыхание, стал ждать возвращения нимфы.

Вода вскоре успокоилась и снова стала гладкой как стекло. Нарцисс бесшумно приблизился на цыпочках и осторожно заглянул в пруд. Сначала он увидел растрепанные кудри и красивые, настороженные глаза. Ему показалось, что нимфа собирается выйти из подводного укрытия.

Наученный горьким опытом, юноша осторожно наклонился над прудом, и, ободренная его нежным взглядом, нимфа появилась снова. Нарцисс обратился к ней с ласковыми словами, и ее розовые губы раскрылись и задвигались, словно она что-то отвечала, но он не услышал ни звука. Возбужденный Нарцисс начал жестикулировать, и две белые ручки тут же повторили все его движения. Но когда он, ободренный нежными взглядами незнакомки, попытался снова заключить ее в объятия, она исчезла так же быстро, как и в первый раз.

Снова и снова повторялась та же пантомима, и снова и снова нимфа ускользала из его рук, но влюбленный юноша не мог заставить себя оторваться от прекрасного лица, отражавшего все чувства и бледневшего и худевшего вместе с ним – нимфа, по-видимому, тоже страдала от любви и отчаяния.

Спустилась ночь, но и она не смогла оторвать Нарцисса от пруда, а когда бледный свет луны осветил его, юноша наклонился над водой, чтобы убедиться, что нимфа тоже не спит и страдает, и увидел, что она с вожделением смотрит на него.

День сменялся ночью, а Нарцисс не отходил от пруда ни на минуту. Он не ел и не пил и вскоре умер, так и не догадавшись, что нимфа была всего лишь его собственным отражением в воде. Эхо была отомщена, но боги с Олимпа с сочувствием взирали на прекрасное тело мертвого Нарцисса и решили превратить его в цветок, носящий имя юноши. Этот цветок растет по берегам тихих прудов, отражаясь в их чистой воде.

Пигмалион, царь Кипра, был прославленным скульптором. Все свое время он посвящал созданию скульптур богов и богинь, но однажды решил высечь из мрамора статую прекрасной женщины. И его опытные руки создали скульптуру такой необыкновенной красоты, что еще до окончания работы Пигмалион понял, что любит ее. Он назвал ее Галатеей и, не желая, чтобы такая красота оставалась неодушевленной, стал умолять Венеру оживить ее, поскольку всегда хотел иметь жену, похожую на нее.

Пигмалион был закоренелым холостяком и часто заявлял, что никогда не женится, поэтому Венера обрадовалась, увидев, что он тоже пал жертвой страсти, и решила выполнить его просьбу. Вскоре представилась такая возможность. Однажды Пигмалион прижал свое изысканное творение к сердцу, и часть его тепла проникла в холодный мрамор, а когда он поцеловал высеченные из камня губы, то вдруг почувствовал, что они стали мягкими и нежными. На белых щеках заиграл легкий румянец, грудь наполнилась воздухом, а по жилам побежала кровь.

Увидев, что прекрасная статуя ожила, Пигмалион обезумел от радости. После короткого, но страстного ухаживания объект его страсти превратился в любящую жену.

В те же самые годы «сладкой мифологии» жил царь, три дочери которого славились по всему миру своей несравненной красотой. Психея, самая младшая из сестер, была так хороша, что подданные ее отца заявляли, что это она, а не Венера должна называться богиней красоты, и предлагали воздавать все почести ей. Оскорбленная этим предложением, которое умная Психея отвергла, Венера решила показать наглецам, что девушка смертна и не может почитаться как богиня. Она велела своему сыну Купидону убить ее.