На Полосе существовали свои собственные районы, стихийно образующиеся гетто внутри гетто. Здесь, на­пример, жили в основном те, кто прибыл с Индийского субконтинента; Перро выставила базовые фильтры на пенджабский, бенгальский и урду и начала задавать вопросы.

Да, взрыв. Причины никто точно не знал. Некоторые говорили, что кто-то кричал, спорил. Мужчина, женщина, ребенок. Слышали обвинения в краже. А потом, неожиданно, раздался бабах.

После этого все проснулись, попытались убраться подальше. Женщина размахивала каким-то шокером, похожим на дубинку. Толпы держались в отдалении. В круге с ней находился мужчина, лицо все в крови. Злой. Встал прямо напротив нее, словно и не заметил оружия в руке. Все согласились, что ребенок к тому времени исчез. Кто этот мальчик, никто не знал.

А вот взрослых запомнили все. Амитава и русалку.

— Куда они пошли? — спросила Перро; «овод» передавал слова с монотонным бесстрастием.

В океан. Русалка всегда уходит в океан.

— А другой? Этот Амитав?

За ней. С ней. В океан.

Около десяти минут назад.

Перро направила бота резко вверх, получив панораму Полосы с пятидесятиметровой высоты. Беженцы растворились броуновской ордой; пробиваясь сквозь толпу, один человек не мог опередить волны движения, распространяющиеся по людскому столпотворению. Вот: едва различимая, угасающая цепь колебаний, соединяющая кратер с линией прибоя. Частицы клубились, недавно встревоженные каким-то целенаправленным движением.

Су-Хон спикировала к кромке воды. Обращенные к небесам лица, серые и сверкающие в светоуловителях, следили за ее курсом, словно подсолнухи, поворачивающиеся за солнцем.

Кроме одного, он находился довольно далеко, по колено в пенистых волнах, и без оглядки бежал на юг.

Перро увеличила картинку: никаких механических частей в грудной клетке. Не русалка. Хотя были и другие аномалии. Она преследовала скелет, абсурдно истощенный пережиток тех времен, когда недоедание было характерной особенностью всех беженцев.

С голодом на Полосе разобрались много лет назад. Этот же решил уморить себя сам. По политическим причинам.

Неудивительно, что теперь он кинулся в бегство.

Перро отправила «овода» в погоню. Тот пролетел мимо добычи через несколько секунд, шустро развернулся и резко снизился, блокируя ей путь. Су-Хон врубила прожекторы и пришпилила беженца к земле спаренными лучами ослепляющего галогена.

— Амитав, — сказала она.

* * *

Разумеется, она о таких слышала. Попадались они редко, но не слишком, а потому им даже дали прозвище «палочники». До сих пор Перро никогда не видела ни одного из них вживую.

Индус. Запавшие глаза, напоминающие озера мрач­ных теней. Кровь каплями проступала на лице. Он поднял руку, закрывшись от света: свежая стигма на ладони сочилась красным. Конечности, суставы, пальцы, остроконечные и угловатые, как у оригами, проступали из-под порванной одежды. На подошвы вместо обуви спреем нанесен слой пластика.

Океан отрезал ему путь к отступлению справа; полосники с любопытством наблюдали со всех сторон, держась подальше от разлива галогенного сияния. Палочник на­прягся, застыл, выбирая между равно бессмысленными попытками бежать или атаковать.

— Расслабьтесь, — сказала Перро. — Я просто хочу задать вам несколько вопросов.

— А. Вопросы от полицейского робота, — протянул он. Тонкие губы обнажили коричневые зубы, сверкая окровавленными трещинами. Циничная ухмылка. — Гора с плеч упала.

Су-Хон моргнула:

— Вы говорите по-английски.

— Это не самый редкий язык. Хотя сейчас и не такой модный, как французский, правда? Что вам нужно?

Перро отключила переводчика:

— Что тут произошло?

— Волноваться не о чем. Ваши машины не повреждены.

— Меня не интересуют машины. Произошел взрыв.

— Ваши замечательные механизмы не обеспечивают нас взрывчаткой, — заметил Амитав.

— Здесь была женщина, дайвер. И ребенок.

Палочник сердито взглянул на «овода».

— Я просто хочу знать, что случилось, — сказала ему Перро. — Я не желаю вам зла.

Амитав сплюнул:

— Разумеется, нет. Вы ведь меня ослепили, чтобы глаза проверить, да?

Су-Хон вырубила прожекторы. Черно-белый пейзаж поблек до серого.

— Спасибо, — спустя какое-то время произнес беженец.

— Скажите мне, что произошло.

— Она сказала, это случайность.

— Случайность?

— Ребенок... У Кларк был этот... Я не уверен насчет слова... этот жезл. На ноге. Она называла его «дубинкой».

— Кларк.

— Ваш дайвер.

«Кларк».

— А ее имя вы знаете?

— Нет, — хмыкнул Амитав. — Хотя вот Кали ей подошло бы.

— Продолжайте.

— Ребенок, он... попытался украсть эту дубинку. Пока мы... разговаривали.

— И вы его не остановили?

Индус нервно переступил с ноги на ногу:

— Мне кажется, она пыталась показать мальчику, что дубинка — опасная вещь. И преуспела. Я сам отлетел. И эта штука оставляет следы.

Он улыбнулся, еще раз подняв руки ладонями вверх. Освежеванная плоть, сочащаяся кровь.

Амитав замолчал и посмотрел в сторону океана. Пер­спектива у Перро слегка закачалась от легкого бриза, словно «овод» кивал.

— Я не знаю, что случилось с ребенком, — наконец признался Амитав. — Когда я смог встать на ноги, он уже исчез. Кларк его тоже искала.

— Кто она? — мягко спросила Перро. — Вы ее знаете?

Он опять сплюнул:

— Она бы так не сказала.

— Но вы видели ее раньше. И сегодня встретились не в первый раз.

— О да. Ваши домашние животные, — он посмотрел на остальных беженцев, — они приходят ко мне, когда надо проявить инициативу. И вот они мне сказали, где русалка, чтобы я отправился к ней и разобрался.

— Но вы каким-то образом связаны друг с другом. Вы — друзья или...

— Мы — не овцы. Вот и все, что у нас есть общего. А здесь этого вполне достаточно.

— Я хочу узнать о ней больше.

— Мудрое решение, — ответил Амитав, чуть понизив голос.

— Почему вы так думаете?

— Потому что она выжила после того, что с ней совершили, и знает, что это сделали вы.

— Я ничего не делала.

Палочник пренебрежительно махнул рукой:

— Это неважно. Она все равно за вами придет.