Далее, довод, который тебя завлекает и манит

Всякие краски приписывать тельцам первичным природы,

Падает, так как не белы зачатки у белых предметов,

Также не черны у черных по виду, а разного цвета.

Возникновение белых вещей мы гораздо охотней

Склонны бесцветным зачаткам приписывать, нежели черным

Или же цвета иного, различного с теми вещами.

Кроме того, так как не существуют окраски без света

И незаметны зачатки первичные даже при свете,

То лишены, значит, эти зачатки каких-либо красок.

Могут ли быть в темноте непроглядной у вещи окраски,

Если окраски зависят от света, смотря по тому лишь,

Прямо иль косвенно падает свет, отражаясь в предметах?

У голубей замечается это на солнце в тех перьях,

Кои растут на затылке и шею кругом обрамляют:

Цвет их с одной стороны представляется красным, как пурпур,

А в то же время с другой – те же перья опушают нам чувство,

Будто мы видим коралл с изумрудом зеленым в смешеньи;

Также хвосты у павлинов, когда озаряет их солнце,

Равным порядком цвета свои очень заметно меняют.

Если все это творится всегда от падения света,

Значит, нельзя не признать, что без света оно невозможно.

Да и зрачок принимает различно влияние света

В случаях тех, когда белая краска его поражает

И когда действует черная или же краска иная.

Вовсе не важен там цвет, где предмет познаешь ты на ощупь;

Больше наглядности здесь придает ему самая форма.

Значит, первичные тельца совсем не имеют окраски,

Но только разностью форм вызывают различные чувства.

Если б к тому же цвета не являлися следствием формы

Телец первичных, то все, что из телец таких возникает,

В цвете любом представляться имело б возможность пред вами.

Но отчего существа все, возникнув из телец первичных,

Не появляются в разного рода случайной окраске?

И отчего не приходится видеть, чтоб ворон, летая

В белом, как снег, оперенье, глаза поражал белизною,

Чтобы водилися где-нибудь лебеди черного цвета

Или же пестрые – из разноцветных таких же зачатков?

Можешь заметить еще, чем на больше частей ты разложишь

Вещи какие-нибудь, тем значительней мало-помалу

Краски бледнеют, пока не исчезнут всецело из виду.

Это бывает, где золото крошится в мелкие части.

Также и пурпур пунийский свой цвет потеряет блестящий,

Как только будет разобран он весь на отдельные нитки.

А потому составные частицы теряют окраску,

Прежде чем их приведут в состоянье первичных зачатков.

Ты наконец соглашаешься, что не от всякого тела

Звуки исходят и запахи, вследствие этого также

Звуков и запахов всем без изъятья телам не припишешь.

Равным же образом зреньем не все ощутить мы способны.

Ясно отсюда: тела есть, лишенные всякой окраски.

Как и тела, что ни звуков, ни запахов не производят.

Острый же ум тем не менее распознавать их сумеет,

Как и другие предметы, лишенные признаков ясных.

Ты не подумай однако же, что лишены только красок

Первоначальные тельца. Они недоступны нисколько

Тоже и действию холода и раскаленного жара;

Звуков издать не способны и соков в себе не содержат;

Также особого запаха не издают никакого.

Если раствор приготовить желаешь ты из майорана

Нежного или из мирры смолы драгоценной и нарда,

Дух издающего сладкий, то ты, сколько надобно, должен

Прежде всего запастись веществом непахучего масла,

Не подносящего к нашим ноздрям никаких благовоний,

Чтобы наименьше могло оно в примеси с теми духами

Собственным запахом их заглушить и ослабить в них силу.

И не должны, значит, первоначальные тельца предмету,

Их содержащему, запах и звук сообщать какой-либо,

Так как они от себя ничего испускать не способны.

Ради того же не могут придать они вещи и вкуса,

Как передать не способны ей жар, теплоту или холод,

Прочие свойства, присущие в общем всем смертным созданьям,

Как: пустота полых тел, разложение, гибкая мягкость,

Вовсе должны быть не свойственны первоначальным зачаткам,

Если хотим мы весь мир на бессмертных основах построить

И обеспечить ему безопасность во всем его целом,

Чтобы в ничтожество и впасть не могло бытие мирозданья.

Ныне скажу, что должны существа, наделенные чувством,

Все состоять из зачаточных тел, совершенно лишенных

Всякого чувства. Не опровергает того очевидность,

И указания опыта не убеждают в противном.

Руководит нами и то и другое, признать заставляя,

Что из бесчувственных телец живые созданья возникли.

Нам приходилось видать, что рождаются черви живые

В грязном навозе, когда по причине дождей изобильных

Мокрая почва приведена вся в состоянье гниенья.

Кроме того, мы вещей превращенье всеобщее видим.

Так, превращаются реки, леса и привольные пастьбы

В стадо скота; превращается в наши тела это стадо.

Также нередко и нашим же телом питаются силы

Диких животных и силы властителей в царстве пернатом.

В тело живое природа всегда превращает всю пищу

И из нее развивает в живущих созданиях чувства

Не по иному закону, как тот, по которому также

Пламя она производит, деревья в огонь превращая.

Видишь ли ныне, какое большое значенье имеют

Тел родовых положенья, порядок и те сочетанья,

Вследствие коих движенье друг другу дают и приемлют?

Следую далее. Если не веришь ты, что происходят

Из нечувствительных тел существа, одаренные чувством, —

В чем заключается то, что у нас самый дух потрясает,

Что нас волнует подчас и в нас чувства различные будит?

Правда, хотя и смешаем мы дерево, камни и землю,

Все же, однако, не могут создать они чувства живого.

Стало быть, вот что по этому поводу следует вспомнить:

Я не скажу, чтоб из всех безусловно зачатков мгновенно

Чувства возникнуть могли и созданья, снабженные чувством.

Прежде всего очень много зависит, как малы зачатки,