На третьей фотографии они были все вместе: Дерек, она и их трехмесячные близнецы. У каждого из родителей было по ребенку на руках, лица у малышей были совершенно одинаковые, а они с Дереком улыбались такими светлыми, такими гордыми улыбками, что сейчас, глядя на эту фотографию, ей хотелось и смеяться и плакать.

Видит Бог, они так мало прожили вместе. Кейт тряхнула головой и сморгнула слезы. Пора возвращаться к настоящему. Она позволяла себе плакать только по ночам, когда ее никто не видел. В любую минуту могли вернуться с пикника мама и мальчики, и Кейт не хотела, чтобы они увидели ее с красными глазами. Мама будет переживать, а мальчики станут плакать, если увидят, что плакала их мать.

Кейт достала из ящика комода старый длинный ключ, сунула его в карман джинсов и вернулась в коридор, туда, где оставила чемодан и дорожный набор гостя из третьего номера. Дверь на лестницу, ведущую на чердак, открывалась наружу. Три ступеньки вели на небольшую площадку. Оттуда наверх вели еще несколько ступеней, которые заканчивались на чердаке у ската крыши, так что приходилось сильно наклониться, чтобы не удариться головой, поднимаясь на эту последнюю ступеньку. Кейт вставила ключ в замочную скважину и повернула его. Никакого результата. Кейт не удивилась, замок был немного капризный. Она чуть потянула ключ на себя и снова попыталась его повернуть, но безрезультатно. Ругая старые замки, она вытащила ключ, после чего, понемногу продвигая его внутрь, несколько раз попыталась провернуть. Ключ должен точно попасть в пазы…

Ей показалось, что она услышала крохотный щелчок, и с победным видом резко повернула ключ. Раздался треск, и ключ оказался у нее в руке. Вернее, не весь ключ, а его половина. Что означало, что вторая его половина осталась в замке.

– Скотство! – выругалась Кейт и торопливо огляделась, нет ли поблизости близнецов. Убедившись, что их рядом нет, Кейт громко добавила: – Черт бы его побрал!

Ну ладно, в дверь все равно надо было вставлять новый замок. И замки были не так уж дороги, и все же… В доме что-то постоянно требовало ремонта. А открыть эту дверь надо срочно, чтобы убрать чемодан с глаз долой.

Тихо ругаясь, Кейт спустилась вниз и прошла на кухню. Она как раз успела дотянуться до телефона, чтобы позвонить в скобяную лавку и выяснить, где можно разыскать мистера Харриса, когда услышала шум двигателя. Выглянув в окно, она увидела – о, чудо из чудес! – мистера Харриса собственной персоной. Он выходил из своего видавшего виды пикапа.

Она не знала, что привело Харриса сюда, но оказался он здесь очень кстати. Распахнув дверь на кухню, она выскочила на крыльцо.

– Я рада вас видеть! – крикнула она, и в голосе ее явственно ощущалось как облегчение, так и досада.

Мистер Харрис остановился и, покраснев, оглянулся на свою машину.

– Инструменты мне понадобятся?

– Ключ сломался! Он остался в двери на чердак, а мне нужно ее срочно отпереть.

Мистер Харрис кивнул и, вернувшись к машине, вытащил из кузова тяжелый ящик с инструментами.

– Я завтра еду в город, – сказал он, поднимаясь по ступеням. – Подумал, что стоит заехать и сказать вам, вдруг вам там что-то понадобится?

– Мне надо отправить кое-что по почте, – ответила Кейт.

Мистер Харрис молча кивнул.

Несмотря на то, что в коридоре горел свет, освещение все равно было слабым, потому что окон в коридоре не было. Из открытых дверей номеров сюда проникало немного дневного света, и его было достаточно, чтобы пройти по коридору и найти свой номер, не рискуя споткнуться, но для того, чтобы разобрать капризный старый замок и достать оттуда сломанный ключ, света явно не хватало. Мистер Харрис открыл ящик для инструментов, достал оттуда черный фонарь и протянул Кейт.

– Посветите мне на замок, – пробормотал он, убрав с дороги чемодан и опустившись на одно колено перед замком.

Кейт включила фонарь. Луч света оказался на удивление мощным. Она повертела фонарь в руке, чтобы увидеть марку производителя, но ничего не нашла. Она направила луч на дверь.

С помощью щипцов с похожими на острые иглы концами мистер Харрис достал из замка сломанный ключ, затем вытащил из ящика с инструментами какое-то хитрое приспособление, подозрительно напоминавшее отмычку, и вставил его в замок.

– Я не знала, что вы умеете вскрывать замки, – со смесью удивления и восхищения заметила Кейт.

На мгновение рука его замерла. Он решал, стоит ли как-то реагировать на ее слова. Затем он невнятно хмыкнул и продолжил манипуляции с отмычкой.

Кейт подошла вплотную и, встав у него за спиной, наклонилась, наблюдая за работой. Яркий свет освещал его руки, высвечивал каждую вздувшуюся вену, каждую напряженную жилку. Кейт отметила, что у него хорошие руки. В мозолях, в смазке, и на ногте большого пальца левой руки была черная отметина, видно, от удара молотком, но ногти были короткие и чистые, а кисти – сухие, удлиненной правильной формы. У Кейт была слабость к сильным рукам. У Дерека были очень сильные руки – неудивительно, если учесть его увлечение скалолазанием.

Мистер Харрис что-то проворчал, вытащил отмычку, повернул ручку и на несколько дюймов приоткрыл дверь.

– Спасибо большое, – с искренней благодарностью сказала Кейт. Она кивнула на чемодан, который он отодвинул в сторону. – Тот парень, что уехал, не забрав вещи, так и не вернулся, поэтому мне придется пока подержать его чемодан у себя. На случай если он решит за ним вернуться.

Мистер Харрис взглянул на чемодан, забрал из ее рук фонарь, выключил его и положил в ящик.

– Странно. От чего он убегал?

– Я думаю, он хотел избежать встречи с кем-то, кто был в столовой.

Странно, что до простого мастера так быстро дошло то, что она поняла далеко не сразу. Вначале она решила, что Лейтон просто не в себе. Но возможно, мужчины от природы более подозрительны, чем женщины.

Мистер Харрис снова что-то проворчал, давая понять, что принял к сведению ее комментарий. Кивнув в сторону чемодана, он спросил:

– Там есть что-то необычное?

– Нет. Он оставил его открытым. Я упаковала его одежду и туфли, а туалетные принадлежности убрала в несессер.

Мистер Харрис отодвинул ящик с инструментами, открыл дверь пошире и нагнулся, чтобы взять чемодан.

– Покажите, куда вы хотите его поставить.

– Я сама могу, – возразила Кейт.

– Знаю, но я уже здесь.

Поднимаясь по крутой лестнице, Кейт успела подумать, что за последние десять минут мистер Харрис сказал больше, чем за несколько предыдущих месяцев. Обычно он давал краткие ответы на конкретные вопросы, и все. Возможно, сегодня он принял пилюлю, от которой развязывается язык.

На чердаке было жарко и пыльно, пахло затхлостью, как всегда пахнет от вещей, которыми долго не пользуются, хотя никаких видимых следов плесени не наблюдалось. Здесь, на чердаке, было на удивление светло, даже солнечно. Светлился в мансардные окна. Стены были только отштукатурены, но не покрашены, а пол скрипел при каждом шаге.