— Тогда дай ей несколько дней. Думаю, ты сможешь ненадолго забыть о своей неприязни ко второй семье отца и…

— Неприязнь — это слишком мягко сказано. Я презираю Джорджетт. А Максу я не доверяю. Боюсь, я не способна скрыть такие сильные чувства даже ради тети Кларис.

— А как насчет сестры? Меллори ты не можешь ненавидеть.

— Она мне сестра только наполовину. Но ты права, у меня нет к ней ненависти. Имея такую мать, как Джорджетт, она достойна только жалости.

У Макса было два пути: он мог тихо вернуться в дом или выдать свое присутствие. Он выбрал последнее и негромко кашлянул. Обе женщины посмотрели в его сторону. Ивонн соскользнула с перил, а Джоли осталась сидеть, глядя на Макса.

— Ивонн, мама просила чашку чаю с мятой, — сказал Макс. — Не будещь ли так добра приготовить? Она в парадной гостиной.

— Да, конечно. — Ивонн оглянулась на Джоли: — Веди себя прилично, не забывай, что ты — Десмонд.

Ивонн прошла мимо Макса и скрылась в доме. Чувствуя на себе враждебный взгляд Джоли, Макс не спеша пошел к ней, он двигался подчеркнуто медленно. До того как он дошел до ограждения, Джоли спрыгнула с перил и пошла было прочь, но Макс схватил ее за запястье и вынудил остановиться.

— Не спеши, — сказал он.

Джоли дернула руку, но Макс держал крепко.

— Отпусти!

— Не сейчас. Только после…

Джоли подняла правую руку и занесла кисть, готовясь к нападению. Но не успела она замахнуться, как Макс тут же схватил ее и за правое запястье, так что ее руки оказались словно в наручниках. Противники сердито уставились друг на друга.

— Моя мать не заслуживает твоего презрения, а сестра не нуждается в жалости.

Джоли изогнулась, пытаясь освободиться, но безуспешно.

— Я вижу, что к списку твоих грехов можно добавить подслушивание.

— Мне все равно, что ты обо мне думаешь или говоришь, — сказал Макс.

Он крепче стиснул руки Джоли и поднял их так, что они оказались между его торсом и ее.

— Но если ты причинишь боль моей матери или сестре, ты мне ответишь.

— Это что, угроза?

Джоли прищурилась так, что глаза превратились в две узкие щелочки.

— Понимай как хочешь. Я просто предупреждаю, что то, что мое, я защищаю.

— Очень благородно с твоей стороны! Скажи, Макс, а устранение препятствий на пути твоей матери к счастью подпадает под юрисдикцию защиты того, что твое?

Черт бы побрал эту стерву! Она чуть ли не открытым текстом обвинила его в убийстве! Макс отпустил руки Джоли.

— Освоила грязные приёмы, как я вижу?

— В этом мире выживает самый приспособленный, не так ли? А я, уж поверь, из тех, кто выживает. Так что лучше молись, чтобы твой отец не дал мне никакой власти над твоей драгоценной семейкой, потому что если он ее дал… — Джоли хищно улыбнулась.

— Битва не на жизнь, а на смерть? — спросил Макс. Ответ он уже знал. Ничто недоставит Джоли Ройял большее удовольствие, чем унижение его матери.

В девять часов вечера Гарленд Уэллс собрал всю семью в кабинете Луиса. Ивонн подала желающим кофе без кофеина и чай со льдом. Когда она собралась уйти из комнаты, Гар попросил ее остаться.

Каждый нерв Джоли был натянут как струна. Ей хотелось, чтобы этот вечер закончился, и чем быстрее, тем лучше. Завещание отца могло полностью изменить ее "жизнь. Оно или раз и навсегда докажет, что Луис вычеркнул ее из своей жизни, или даст ей возможность отомстить.

Гар окинул взглядом комнату и сел за внушительный письменный стол в кресло, обитое темно-коричневой кожей.

— Полагаю, все в сборе.

— Вы хотите сказать, что все, кто собрался в этом кабинете, упомянуты в завещании Луиса? — спросил Перри.

— Совершенно верно, — ответил Гар.

Гар начал читать, и Джоли затаила дыхание. Он иногда прерывал чтение, чтобы разъяснить тот или иной пункт. Луис Ройял завещал свое имущество трем детям — Джоли, Меллори и Максу — в равных долях. Свой бизнес он также завещал троим детям при условии, что в течение нескольких лет Макс будет продолжать играть в нем ведущую роль. Джорджетт и Кларис Луис оставил внушительные суммы, которых им хватит до конца дней. Ивонн он завещал сто тысяч долларов.

— «Что касается моего зятя, Перри Клифтона, я прошу моего пасынка, Максимилиана Деверо, позаботиться о дяде, как он считает нужным, и обеспечивать его должным образом».

— Вот старый ублюдок! — проворчал Перри. Джорджетт зло взглянула на брата:

— Перри, замолчи!

— Ты должна быть возмущена не меньше меня! — заявил Перри. — Твой муж должен был оставить все тебе, и ты сама это прекрасно знаешь. Ты отдала ему почти двадцать лет жизни, и как он тебя вознаградил? Оставил какие-то жалкие гроши!

Макс встал со стула, схватил дядю за плечо и тихо сказал:

— Или сядьте и ведите себя тихо, или я вас вышвырну.

Перри посмотрел Максу в глаза и нехотя кивнул:

— Какскажешь, племянник. Кажется, теперь ты у нас главный.

Макс повернулся к Гару:

— Продолжай.

— В завещании предусмотрены еще несколько пожертвований на благотворительные цели и несколько небольших даров, — сказал Гар. — Крупное наследство осталось только одно, это Белль-Роуз.

В комнате воцарилось молчание. Джоли спрашивала себя, будет ли грехом молиться за то, что может стать инструментом ее мести.

— «Поместье Белль-Роуз принадлежало семье моей первой жены, Одри Десмонд, на протяжении нескольких поколений, — читал Гарленд Уэллс. — Когда я на ней женился, она и ее сестры передали мне Белль-Роуз по дарственной в обмен на то, что я восстановлю дом и парк в прежнем великолепии. Я прислушался к своей душе и пришел к выводу, что единственным справедливым и честным решением будет завещать Белль-Роуз — дом, обстановку и земельный участок — моей старшей дочери, Джоли Десмонд Ройял».

— О Боже, нет! — Джорджетт драматически ахнула и прижала руку к корсажу черного шелкового платья напротив сердца.

— Это возмутительно! — Красный как рак Перри Клифтон вскочил с места и сжал кулаки.

— Папа оставил наш дом ей? — Меллори враждебно посмотрела на Джоли. — Как он мог?

Комната наполнилась возгласами протеста, казалось, сам воздух был полон негодования и разочарования. Только Джоли сидела тихо и осмысливала слова, которые только что произнес Гарленд Уэллс. Белль-Роуз принадлежит ей. В итоге ее отец все-таки поступил благородно.

— О, девочка моя, Луис сделал тебе бесценный подарок! — проворковала Кларис, ее щеки немного разрумянились, на глазах выступили слезы.