— Да, могу, — ответил он.

— Так сделаешь это?! — обрадовалась Алиса.

— Нет, — спокойно и серьезно ответил он. Словно отвесил пощечину.

— Но почему?! — изумилась Алиса. — Ты ведь сам сказал, что хочешь, что-то сделать для меня… Понимаешь, для нас это очень важно! Важно, чтобы родители знали, что я жива. А мне — знать, что они это знают… Представь себе, они начнут искать меня, заявят в полицию… Будут обзванивать больницы, волноваться и переживать… А меня нет нигде.

— Понимаю. Именно поэтому, — лаконично ответил Доминик. Помолчал несколько мучительных секунд, во время которых Алиса недоумевала. Он что, хочет, чтобы они все переживали? Вроде бы смерть и смерть… Но садистских наклонностей она у него еще не видела.

Но вскоре он продолжил:

— Я видел, как люди делают похожие вещи. Ты хочешь мучить своих родных. Если получат записку — будут думать, что ты похищена. Если получат по е-мэйлу — могут успокоиться, но ненадолго. Вскор все-равно начнут искать. Ты только продлишь их страдания.

— Мы можем регулярно писать им письма! — сказала Алиса. — Так они хотя бы будут знать, что я жива!

— Будут недоумевать, почему ты не пришла или не позвонила, — ответил он. — Разыскивать. Но… — Доминик помолчал, словно сомневаясь. — Я могу сделать другое.

— Что?! — жадно спросила Алиса.

— Я могу позвонить им твоим голосом. Сказать про твою стажировку. Могу звонить время от времени. При этом внушить им веру в эти слова и спокойствие.

— Ты это можешь, и то, и то? — изумилась Алиса.

Кажется, в его лице мелькнуло лукавство. Он сильнее развернулся в ее сторону, и произнес:

— Мамочка, привет! Прости, давно не звонила! Мне сделали очень выгодное предложение… — звонким девичьим голосом. Алисиным.

«О Господи!» — подумала Алиса.

— Как Терминатор, прямо… — вслух сказала она. Тут же пронеслось, что он может не знать, о чем речь. Но, видимо, Доминик понял сравнение, улыбнулся своей кривой улыбкой.

— Сделать так? — спросил он уже своим голосом.

— Да, так лучше всего. Спасибо! — чуть помолчав, ответила Алиса. Настолько обманывать родителей не хотелось. Но … в сложившей ситуации это самое лучше.

— Еще нужно как-то с друзьями… — протянула Алиса. — Они ведь тоже рано или поздно начнут искать.

— А друзьям ты можешь послать смс или написать в ваших соцсетях, — сказал Доминик. — То есть … я могу.

— Сделаешь? Правда?…

Вместо прямого ответа он пристально взглянул на нее и четко раздельно произнес:

— Будешь ужинать со мной каждый день.

«Это такое условие?» — подумала Алиса. Что же… Это самое безобидное, что он мог попросить в качеств «платы».

— Хорошо, — ответила Алиса. — Только, знаешь, тогда мне нужен… холодильник и … свекла — килограмм, картошка — три кило (про запас), лук… — Алиса перечислила еще кучу продуктов, которые по ее мнению, обязательно должны быть в каждом доме.

— Зачем? — удивился Доминик.

— Буду готовить, — усмехнулась Алиса. И добавила. — Иногда, — а то еще перекроет свой источник утонченной еды «из шкафа».

— Зачем? У нас еда из лучших ресторанов Парижа и Италии, — сказал Доминик.

— Я же сказала — иногда. Мне, знаешь ли, нужно какое-то дело… Делать что-то не только для себя. И да, может быть, объяснишь, где мы находимся, и как у тебя в шкафу оказывается еда из ресторанов?

— Это карман вашей реальности, — чрезвычайно «понятно» ответил Доминик. — По большей части мы живем здесь. В своих домах — те, кто любит материю.

— Карман? А что вокруг?

— Если посмотреть со стороны — просто пространство. Со стороны часть материи, где мы находимся, выглядит как витающий остров.

— То есть, если бы лес «пустил» меня рано или поздно я дошла бы до «края»? — изумилась Алиса.

— Да. Но дойти до края могу только я.

— А еда то откуда? — не унималась Алиса.

— Неодушевленные предметы сюда можно переносить. Вы называете это телепортацией.

— А одушевленные, человека?

— Человека, животных — нельзя. Можно только привести, раздвигая реальность, как я привел тебя, — она замолчал, словно решил, что слишком разговорился. А вот Алиса не могла успокоиться.

— То есть Ганса и… я еще следы в лесу видела… всех привел ты сам? И растения…?

— Да, у меня было на это время, — с легкой усмешкой ответил он. — Еще есть волки и олени. Но они не ручные.

Алиса поежилась. Вот значит, что за «собачьи» следы она видела. Волки, не ручные. Ганс-то, пожалуй, безопаснее…

… Ясно у него оно было. Алисе вспомнилось, как она подумала, что много сотен лет он занимается такой вот убийственной работой. Сколько столетий? Или тысяч лет?

— Сколько тебе лет? — очень аккуратно спросила она, опасаясь спугнуть его неустойчивую разговорчивость.

В ответ он долго молчал. Наверно, опять думал, стоит ли сказать ей. Потом спокойно произнес:

— По вашему — мне около пятисот лет.

Пятьсот… Ну что же, подумалось Алиса, лучше, чем три тысячи. Вспомнилось, что в особняке не было комнаты с обстановкой более древней, чем эпоха Ренессанса. Что же, так все укладывается. Пятьсот лет назад — примерно шестнадцатый век. В истории искусства — это последний век эпохи Возрождения, «чирквиченто», Высокое Возрождение. Вот и организовал Доминик себе обстановку в стиле веков, что прошли на его глазах…

Наверно, какой-то век ему нравился больше, какой-то меньше… Нужно будет расспросить его об этом.

Алиса поймала себя, что начинает слишком сильно им интересоваться. Да, он пошел ей навстречу, да, готов помочь. Но сути это не меняет. Доминик все еще остается «убийцей».

Но…

— А кто были твои родители? — не удержалась она. — Как вы появляетесь на свет?

— Родители? — кажется, он действительно удивился. — Их не было. Мы не рождаемся. Я просто возник.

— Возник? Как это?

— Осознал себя.

— Но у тебя ведь есть образ, внешность! Есть имя!

— Я появился сразу с этим «образом» и именем, — чуть усмехнулся Доминик. — Пойдем ужинать, Алиса. С сегодняшнего дня, — видимо он хотел напомнить ей про «договор».

— Я только что ела… Но тебе оставила еды, — ответила Алиса растерянно. «Появился… мы не рождаемся…», — продолжало звучать у нее в ушах. «Сразу с этим именем…». И это заставляло задуматься. Казалось, что она вот-вот нащупает что-то важное. Словно это важное мелькнуло в голове — и тут же скрылось. И она пыталась уловить это снова.

— Тебе еще полагается десерт, — добавил он.