— Я не стану даже думать о вашем предложении, — ответил я твердо. — Это будет нечестно по отношению к другим потенциальным покупателям.

— Я не потенциальный покупатель.

— Но вы владелец художественной галереи.

— В том здании нет ни одного произведения искусства, — ответил он.

— Это всего лишь почтовый адрес на Деклане IV.

— Но почему… — начал я, пытаясь сформулировать вопрос.

— Потому что мне нужна информация, к которой имеют доступ художественные галереи. Но крупные концерны, подобные Клейборну, получают ее намного быстрее, чем фирмы, состоящие из одного директора.

— Но если вам не нужны произведения искусства, что тогда?

— Имена и адреса художников.

— Через Клейборн проходит почти миллион сделок в год, — заметил я.

— К чему вам такое количество имен?

— Мне нужны не все, — сказал он, — Только те, что рисуют женщину, которой так интересуетесь вы с Аберкромби.

— Почему?

Он улыбнулся и покачал головой.

— Сначала вы расскажете мне что-нибудь не менее интересное.

— Мне нечего вам рассказать.

— Найдется со временем.

— Это было бы неэтично.

— Почему? — не унимался он. — Я не собираюсь перехватывать у Клейборна ни комиссионных, ни покупателей. Мне нужна только информация.

— Я не могу…

— Не спешите отвечать «нет», — перебил он меня. — День-два подумайте, и поймете: то, о чем я прошу, никак не может повредить ни Клейборну, ни художникам.

— Даже если так, я поступлю нелояльно по отношению к Малькольму Аберкромби, выдавая вам информацию, ибо он нанял меня собирать эту информацию исключительно для него.

— Все вполне лояльно, — он говорил уже с раздражением. — Я же вам сказал: мне не нужны эти чертовы картины!

Он сделал паузу и заставил себя скупо улыбнуться.

— Мы об этом еще поговорим через несколько дней. А пока я вам кое-что предложу, в знак добрых намерений.

— Денег от вас я не приму, — сказал я. — Раз я не ухожу от Клейборна, чтобы работать на вас, принимать от вас плату неэтично.

— Кто говорит о деньгах? У меня имеется кое-какая информация, которая немного облегчит вам текущую работу.

— Мою работу?

Он кивнул.

— Есть у вас с собой карманный компьютер?

— Да, — ответил я, вытаскивая компьютер.

— Включите его.

Я это проделал!

— Свяжитесь с Музеем Культурного Наследия на Делуросе VIII, — заговорил он очень медленно, тщательно произнося каждое слово, чтобы машина не могла понять его не правильно. — Используйте код доступа 2141098, закажите информацию о Мелаине, богине, известной также, как Черная Тень Смерти, об Эреш-Кигал, богине подземного мира, и о Махе, ирландской королеве призраков.

Он приложил большой палец к сенсору.

— В Кенийской библиотеке Макмиллана на Земле этот отпечаток откроет доступ к материалам о К'Тани Нгаи, повелительнице Черной Империи.

Библиотечному компьютеру на Пелоране VII закажите материал о Шарин Д'Амато, которая, по слухам, является там на кладбище космонавтов. Кода доступа не требуется.

Он вернул мне компьютер.

— И все эти мифические фигуры есть на портретах? — спросил я.

Он утвердительно кивнул.

— Мифы могут быть разные, но женщина на портретах — одна и та же.

— Вы совершенно уверены?

— Стал бы я просить вас об одолжении и при этом лгать?

— Не стали бы, — согласился я. — Спасибо за помощь.

— Рад помочь, — он достал карточку, сунул в мой компьютер и тут же вынул. — Это мой адрес на Дальнем Лондоне, и номер видеофона. Свяжитесь, когда будете готовы говорить о деле.

Он поднялся.

— Наш разговор окончен, и я вас покидаю. Надеюсь, вы меня простите, но правду сказать, от здешних запахов меня уже тошнит.

— Один вопрос! Последний! — воскликнул я с таким жаром, что из-за соседних столиков на меня оглянулись с новым удивлением, а официант — сердито.

— Только один, Леонардо, — ответил он. — Есть все-таки разница между жестом добрых намерений и филантропией.

— Почему ее изображают только неизвестные художники?

— Я бы не сказал, что они неизвестны, — сказал Венциа. — Некоторые даже знамениты. Насколько я понял, этот Килкуллен прославился, как герой войны, а парень с Патагонии IV, по общему мнению, был величайшим воздушным акробатом своего времени.

— Но они не известны, как художники, — настаивал я.

— Это правда, — кивнул он. Похоже, я его опять удивил. — Хороший вопрос, Леонардо.

— А ответ?

— Я не собираюсь отвечать.

— Но вы согласились.

— Согласился выслушать еще один вопрос, — сказал Венциа. — Я не обещал отвечать.

— Можно спросить, почему?

Он усмехнулся и покачал головой.

— Это уже второй вопрос.

И он ушел, а я остался один за столиком, гадать, почему человек, открыто заявивший, что вовсе не заинтересован в приобретении портретов таинственной незнакомки, так серьезно интересуется художниками, и почему он знает, как свои пять пальцев, больше фактов, чем Малькольм Аберкромби сумел накопить за четверть столетия.

В следующие две недели не произошло ничего существенного. Я не нашел ни одного нового портрета незнакомки мистера Аберкромби, и большую часть времени потратил на исследование списка имен, которые Венциа надиктовал в мой карманный компьютер.

Результаты просто сбили меня с толку. С портретов Мелаины, Эреш-Кигал, Махи и К'Тани Нгаи, которые он назвал, смотрело одно и то же лицо нашей загадочной женщины — но когда я углубился в легенды о Мелаине, Черной Тени Смерти, то нашел еще пять, и совершенно непохожих изображений. Мне стало любопытно, я занялся исследованием образа К'Тани Нгаи, и обнаружил, что на всех портретах, кроме находящегося в Библиотеке Макмиллана, она чернокожая, часто с лапами леопарда вместо рук и ног. То же самое оказалось с Махой и Эреш-Кигал.

Кроме них, в списке оставалась лишь Шарин Д'Амато, и я приказал библиотечному компьютеру Дальнего Лондона связаться с компьютером на Пелоране III. Ответ оказался кратким, но интригующим.

Д'Амато, Шарин. Дата рождения неизвестна. Дата смерти неизвестна.

Предположительно гражданство Бантора III, но на Банторе III не зарегистрирована.

— Подождите! — взволнованно воскликнул я. — Вы хотите сказать, что Шарин Д'Амато действительно существовала?