— Ты уверена?

— Как насчет этого?

Она накрыла губами его губы и взъерошила ему волосы. Тело Мэтта напряглось, объятия стали крепче. Серенити вдруг так остро почувствовала его близость, что это ощущение стало невыносимым. Ее затрясло. От возбуждения ли, нервов или тревоги — она сама не знала.

Резко высвободившись, она выбралась на нагретые солнцем камни.

Мэтт последовал за ней:

— Серенити?

— Мне нужна передышка. — Она полезла в рюкзак за полотенцем.

— Все в порядке, милая.

Ее глаза немедленно наполнились слезами.

— Ты не злишься?

— Почему я должен злиться? — Он отобрал у нее полотенце и начал вытирать ей волосы.

— Я не хотела тебя дразнить.

— Ты этого и не делала. Мы с тобой женаты. Все время принадлежит нам. Куда торопиться? Я никогда тебя не покину.

Серенити уткнулась ему в грудь.

— Ты так добр ко мне!

Мэтт расстелил полотенце на камнях и сел, усадив рядом жену. Она крепко прижалась к нему. Ее нервозность растаяла в тепле его объятий. Неуверенно Серенити принялась прокладывать дорожку из поцелуев у него на шее. Затем коснулась губами его губ.

Целую секунду Мэтт не отвечал на поцелуй, боясь снова испугать ее. Но страсть, сжигающая его изнутри, оказалась сильнее осторожности. И он не выдержал.

Их поцелуй, казалось, длился целую вечность. Серенити полностью отдалась во власть наслаждения, не думая больше ни о чем.

Внезапно Метт отстранился и испытующе посмотрел ей в лицо:

— Все хорошо?

— Да, — ответила она. И это была правда.

Серенити была твердо уверена, что этот мужчина никогда не причинит ей вреда. Что он всегда будет любить и защищать ее. И она собиралась ответить ему тем же.

Мэтт думал, что взорвется от переполнявших его эмоций. Но не стал торопиться. Сначала он хотел показать Серенити, что чувствует и как сильно ее любит. И только когда она застонала и выгнулась в его руках, он дал волю своей страсти…

Они лежали обессиленные. Их тела блестели от пота, а души слились в единое целое. В мозгу Мэтта чередой проходили яркие образы из прошлого. И вот внезапно темная пелена исчезла.

Теперь он знал все. Знал все, что нужно было знать. Включая то, как сильно его изменила встреча с этой женщиной.

Мэтт был готов вскочить, заорать что-то бессвязное… Но не стал. Ему не хотелось беспокоить Серенити, которая лежала, положив голову ему на грудь.

Наконец она зашевелилась и перекатилась на спину. Мэтт приподнялся на локте и нежно поцеловал ее.

— Все в порядке?

— Да. Я не могла и представить, что это так здорово.

Он улыбнулся ей и встал, подавая руку:

— Сейчас еще раз окунемся. И, Серенити, нам нужно поговорить.

— О чем? — Она легко скользнула в озеро. Мэтт последовал за ней, с наслаждением ощущая, как вода остужает его разгоряченное тело.

— Обо всем, что случилось. У меня прошла амнезия. Я вспомнил все.

— Какой замечательный свадебный подарок!

Мэтт рассмеялся. На сердце у него было удивительно легко. Все в мире казалось замечательным. Исключая, конечно, Перкинса.

— Так о чем ты хотел поговорить? — напомнила Серенити.

— Все, что сказал Карсон, правда. Я работаю в отделе по расследованию экономических преступлений. Эта змея Перкинс пытался убить меня — ударил по голове и оставил умирать в пустыне.

— Но в результате все получилось к лучшему, — сказала Серенити. Внезапно на ее лицо набежала тень. — Как ты получил эти шрамы на плече? Хэнк?

— Нет. — Мэтт вылез на берег и уселся в тени дерева, спасаясь от палящих лучей полуденного солнца. — В меня стреляли торговцы наркотиками. Еще когда я работал в Далласе. Видишь ли, чтобы стать рейнджером, нужно иметь опыт работы не менее семи лет. Я прослужил в полицейском департаменте Далласа десять лет. — Он принялся вытирать волосы.

Серенити тоже вылезла из воды. Достав из рюкзака воду, устроилась рядом с ним.

— Мэтт Гутиэрес, техасский рейнджер, — медленно произнесла она, пробуя слова на вкус.

— Да. Моя семья всегда жила в Техасе. — Мэтт с удовольствием выпил воду.

Серенити откашлялась и начала:

— Кстати, о семье…

— Ну, ты уже знаешь, что мне тридцать четыре года и я не женат. Был. — Он улыбнулся ей. — Связей с женщинами не имею. Не считая одной рыжеволосой красотки. — (Серенити захихикала.) — Которая на самом деле блондинка, — обличил ее он. — Серенити, зачем этот маскарад?

Она глубоко вздохнула и подняла на него глаза:

— Из-за Хэнка.

— Опять этот негодяй! — с чувством произнес Мэтт и спросил: — Ты расскажешь мне?

— Здесь нечего рассказывать.

— Ты знала, что он преступник?

Серенити снова вздохнула:

— До свадьбы — нет. Все было замечательно. Он ходил каждый день на работу. Как и тысячи мужчин. Изменения начались потом.

— Что случилось?

— Сначала Хэнк настоял на том, чтобы я бросила работу. Говорил, что у нас и так достаточно денег. Потом он запретил мне общаться с соседями. Они вдруг стали для нас неподходящей компанией. Хэнк хотел встречаться только с богатыми людьми, считал, что это поможет ему наладить деловые связи.

Мэтт достал из рюкзака коробку с клубникой. Распаковал ее и протянул одну ягоду Серенити.

— Изоляция жертвы от общения — типичное поведение домашнего деспота.

— Теперь я знаю это. А тогда — не знала. — Она откусила половину ягоды.

— Если тебя расстраивает разговор о бывшем муже, мы можем не продолжать.

— Все в порядке. Если бы разговор меня расстраивал, я бы не смогла есть. — Она с удовольствием жевала сочную мякоть. Затем поморщилась. — Знаешь, когда он начал бить меня, я превратилась в настоящий скелет. Просто кожа да кости.

— Когда это произошло? — невнятно произнес Мэтт. У него тоже был полный рот клубники.

— Спустя шесть месяцев после свадьбы.

— Милая, почему же ты не ушла от него?

— Хэнк хорошо знал всех судей и полицейских в Эль-Пасо. А судья по семейным делам был его приятелем. Обращаться за помощью просто не имело смысла. Мне оставалось только выжидать, пока не представится возможность сбежать.

— Так вот почему было так сложно получить ордер на его розыск. Все судьи куплены! — Возмущение Мэтта не имело границ. — А почему ты не попросила помощи у своей семьи?