— Расскажите мне, как я здесь оказалась? — спрашиваю я, еще больше удивляясь от ее слов.

Я поднимаю глаза на ее совершенно невозмутимое лицо. Она подходит к дверям и открывает ее.

— Не приходите больше, это лучше будет для вас.

Я вскидываю голову подходя к дверям и оборачиваюсь к ней.

— Я обещаю, я найду ответы на свои вопросы, и если вы от меня что нибудь скрыли, я все сделаю для того чтобы и вам некуда было спрятаться. Я найду свою семью, я все узнаю. Обещаю вам. — говорю я с гневом.

— Это угроза? — Она смотрит мне прямо в глаза.

— Если хотите можете и так считать. Что посеешь, то пожнешь. — с этими словами я выхожу из этого кабинета, здания.

Виктор ждал меня возле моей машины, я сглотнула и мельком взглянула на него, ускоряя свое приближение, я боролась с желанием закричать, когда была вне себя от страха и гнева. Подходя ближе к нему, он обнял меня одной рукой за талию и притянул к себе моё тело. Его другая рука скользнула вверх по спине и запуталась в моих волосах.

— Нечего не получилось? — пробормотал он у моей шеи.

— Она что то скрывает, я знаю это. Она совершенно нечего не сказала.

— Я так и думал. — сказал он низким гортанным шепотом.

— Ты знал? Почему ты не сказал? Для чего мы приехали сюда? Все было зря.

— Я узнавал о тебе, я приезжал сюда, несколько лет назад. Именно в этом месте я узнал о твоей типа смерти. Я и решил, что если ты одна пойдешь, то сможешь узнать больше. Что то не так и это предстоит узнать.

Он нагнулся и поднял мою сумку, а затем повернулся и открыл мне дверь.

— Поехали домой.

Я отстранилась, он отпустил меня, но его рука осталась на моей талии, а ладонь на бедре. Он осторожно посадил меня на место, а сам сел за водительское место.

Яркая ноющая боль возникла в моем животе, и было ощущение, будто она никуда не денется. Черт, я была такой жалкой в его глазах.

Виктор наклонился ко мне, его губы были так близко, что я чувствовала его дыхание, и от этого мое тело ожило. Все мысли растворились, когда его руки обхватили мое лицо: не то чтобы я собиралась убегать куда-нибудь, но он смотрел на меня так, будто я была единственной женщиной во всем мире.

— Ты узнаешь кто твои родители, сколько бы времени не прошло, но ты узнаешь. Только не плачь больше. Я не хочу смотреть на твои слезы.

Его игривая улыбка, он редко показывал мне ее, но она заставляла мои колени дрожать. Когда смотрел на меня… когда он по-настоящему смотрел на меня… его глаза горели как светлячки. От этого я чувствовала себя особенной, я не ощущала этого, когда жила с дядей.

Он завел двигатель и выехал на извилистую дорогу. Я наклонилась к нему и закрыла глаза. С ним мне было так хорошо. В безопасности. Его аромат проник в меня, окружал. Я не хотела больше быть обузой, ни для кого. Я хотела быть независимой, и Виктор придавал мне уверенности. Я не знала, о чем разговаривать поэтому, мы молчали. Это не было неловко, такого никогда не было между нами. Тишина с ним была подарком, и, думаю, мы оба это понимали.

Что я делала? У меня нет с ним будущего. У Виктора было все о чем он мечтал, есть семья и дом, я даже думать не смела о чем-то большем, чем о сегодняшнем дне с ним, но и не могла остановиться. Я думала о том, что произойдет через пару месяцев. Когда мы узнаем о моем прошлом, он просто уедет и оставит меня и это будет конец? К тому же, я хотела быть его.

Виктория

Лёгкое прикосновения к моему лицу меня разбудило. Я вздохнула и медленно, открыла глаза. Сонные и потерянные, но все такие же счастливые и радостные, когда я посмотрела на него. Я поднимаю взгляд к его лицу и понимаю, что он наблюдает за мной, и улыбается.

— Мы приехали, красавица.

Я осмотрелась, он привез меня к себе домой.

— Я думаю, это плохая идея.

Было глупо приезжать сюда снова, после всего происходящего. Я не должна была позволять ему привезти меня к нему домой.

— Ты не зря приехала, можешь остаться и хорошо провести время.

Я кусаю губу, чтобы моя ухмылка не превратилась в полноценную улыбку.

Он улыбается небольшой полуулыбкой, которая заставляет дрожать мои внутренности. Он наклоняется и облизывает губы.

— Ты готова?

Готова ли я? Я нервно грызу свою губу. Он прав. Я пытаюсь делать успокаивающие вдохи, но они рваные и неровные. Я слишком переживаю, чтобы вообще что-то почувствовать от того, что он назвал меня красавицей. Меня никто так не называл.

Он обошел машину и открыл мне дверь, аккуратно взял меня на руки. Когда я попыталась сопротивляться, он сжал меня крепко и заговорил со мной голосом, от которого я задрожала.

— Я хочу, чтобы ты была у меня на руках.

Он нес меня наверх по длинной лестнице и его дыхание ни разу не сбилось.

— Я же могу сама добраться.

Он поднялся на второй этаж, направляясь к его спальни, я так считала, но открыл противоположную дверь. Он зашел внутрь и аккуратно положил меня на огромную двуспальную кровать. Комната была необычайно большой с диваном и двумя креслами в небольшой зоне для отдыха. Письменный стол со стулом занимали пространство вдоль одной стены, а шкаф и комод стояли по другую сторону.

— Твоя комната. Все приличия соблюдены. И твои шаловливые ручки будут подальше от меня.

— Ах ты… Никто и не думал. — возмущённо проговорила я.

Он усмехнулся вышел из комнаты, оставляя меня одной.

Направившись в ванную, я приняла душ и вытерлась насухо, перед тем как вернуться обратно в комнату. Выключив прикроватную лампу, я забралась в постель. Откинувшись на мягкие подушки. Я уснула под утро, выплакав море слез. Мое сердце было разбито на мелкие осколки.

Чувство вины съедало меня изнутри. Я не хотела здесь оставаться.

Проснувшись хорошо отдохнувшей я почистила зубы, расчесала волосы, и стала спускаться по лестнице. Я хотела приготовить завтрак Виктору. Я чувствовала что должна. Но, добравшись до нижней ступеньки, я замерла. Открывшегося передо мной вида было достаточно, чтобы заставить любую женщину растаять.

Виктор стоял без рубашки, в одних только серых спортивках. Он был в наушниках, а его iPod, торчал из штанов. Голова его качалась в такт музыке, пока он что то жарил на сковороде. Я улыбнулась от того, как забавно и мило он выглядел. С каждым движением торса, с каждым поворотом или подъёмом руки можно было наблюдать, как определённые мышцы под его кожей выпячивались, играя. Он был истинным произведением искусства, и его тело было его холстом. Неосознанно я сделала несколько шагов в сторону кухни. Как будто всё, что он делал, манило меня. Я хотела подойти и посмотреть поближе. Сам по себе мой взгляд переместился на его шикарную задницу, идеально обтянутую тканью.