— Группа, внимание, второй заход!

— Вас понял, выполняю!

Мощные «илы», ревя моторами, пошли на второй заход, обрушив на немцев огонь 20-миллиметровых пушек ШВАК и 7,62-миллиметровых пулеметов ШКАС. Настоящий ливень раскаленного свинца и стали обрушился на уже искромсанные ракетами и бомбами боевые порядки отборных солдат и техники Шестой армии генерал-полковника Фридриха Паулюса.

И вдруг уже на выходе из атаки замыкающий Ил-2 содрогнулся от убийственно-точной пулеметно-пушечной очереди, развалившей ему все хвостовое оперение. «Ил» «клюнул» носом и перешел в крутое пике, из которого уже не вышел. Взрыв на земле разметал его обломки вместе с «подвернувшимися под руку» немецкими полугусеничными тягачами.

Старший лейтенант Волин успел лишь увидеть, как мелькнули черные с белым кантом кресты на крыльях атаковавших их «Мессершмиттов-109». После пикирования они стремительно пошли вверх, готовясь к новой атаке.

— Т-твою мать!!! — Командир поредевшего звена прикрытия отклонил ручку управления, сваливая истребитель на крыло и вжимая гашетки пушки и пулеметов.

Огненные трассы пересекли курс еще одного стервятника, заставив того отвернуть. Но дело принимало весьма скверный оборот — сверху, со стороны солнца, на штурмовики и прикрывавшие их «яки» свалилось целое звено «мессеров». Воздух вскипел от очередей пушек и пулеметов. Гитлеровские асы действовали нагло и напористо — разогнавшись, в пикировании били по строю штурмовиков и, пользуясь преимуществом в скорости, легко уходили от атак истребителей прикрытия. А тройка «яков», привязанная к охраняемым штурмовикам, могла только огрызаться короткими очередями, стремясь сбить скоростные Bf-109G2 с боевого курса.

— Атака наземной цели завершена, общий сбор группы! — прозвучал по рации долгожданный приказ командира штурмовиков.

— Внимание, «Горбатые», держите строй, не растягивайтесь, — охрипшим от напряжения голосом передал Волин по рации. — Идем домой.

Потом он резко отдал ручку управления от себя, переводя истребитель на снижение, светящиеся трассы очередей зашедшего в хвост Bf-109G2 прошли над фонарем кабины. Александр Волин, выполнив полупереворот через крыло, пикированием ушел от огненных плетей «Мессершмитта». Ручку на себя — полупетля. Ручка управления резко отклоняется влево — полубочка. Острый нос «яка» описывает небольшой круг и утыкается в силуэт «Мессершмитта». Старший лейтенант чуть выжидает, давая силуэту самолета противника вписаться в кольцо прицела, и жмет на гашетки. Пушка и пара пулеметов посылают в цель светящиеся плети трассирующих очередей. Цепочкой вспышек на вытянутом, «худом» фюзеляже и крыльях отметились попадания. Внезапно от «мессера» отвалилась половина правой плоскости — видимо, снаряды «яка» перебили силовой набор. Беспорядочно кувыркаясь, немецкий истребитель устремился вниз.

Группа советских истребителей и штурмовиков уходила к своим, а вокруг вились «Мессершмитты».

Еще один штурмовик, объятый пламенем, перевернулся через крыло и вошел в штопор. У тех «летающих танков», что еще оставались в воздухе, были буквально изрешечены крылья, зияли пробоины в бортах. Но броня и рациональная конструкция штурмовиков позволяли им держаться в воздухе и уже на пределе сил тянуть на свой аэродром. Огонь оборонительных пулеметов был не очень-то эффективен. Сказывалась неопытность молодых стрелков-радистов. Кроме того, многие из них были уже мертвы, ведь опытные немецкие летчики-истребители в первую очередь старались поразить стрелка, а у того не было надежной бронезащиты, как у пилота. Только поперечная стальная плита, которую к тому же нередко снимали для облегчения веса самолета.

…Дым ел глаза, мешал прицелиться. Тяжелый пулемет УБТ на турели дергался, рокотал и выплевывал горячие медные гильзы из затвора. Цепочка трассирующих пуль исчеркала синеву неба. Стрелок-радист, которому едва исполнилось восемнадцать, пытался загнать вытянутые, «худые» силуэты «Мессершмиттов» в концентрические круги прицелов.

Вот пара «худых» все ближе и ближе… Вытянутый желтый нос ведущего немецкого истребителя озарился вспышками выстрелов 20-миллиметровой пушки MG-151/20, установленной в развале цилиндров двигателя и синхронных крупнокалиберных пулеметов, стреляющих через плоскость вращения воздушного винта.

Эти вспышки были последним, что увидел стрелок Ил-2… Крупнокалиберные пули и снаряды автоматической пушки разворотили широкое вертикальное оперение, фюзеляж и ударили по задней кабине стрелка. Турель вместе с «березиным» оказалась разворочена прямым попаданием 20-миллиметрового немецкого снаряда. Ствол пулемета бессильно задрался вверх и вбок. Стрелка-радиста швырнуло назад на его подвесной брезентовой ленте[15]. Привязные ремни удерживали уже бездыханное тело — грудь восемнадцатилетнего паренька была изорвана в кровавые клочья 13,9-миллиметровыми пулями авиационных «машиненгевер» MG-131. А в широко раскрытых голубых глазах отражалось голубое небо…

Следующие очереди ударили сзади-сверху по обреченному уже штурмовику. И это был уже смертельный удар. Ил-2 накренился на крыло и медленно пошел к земле. На лету от его фюзеляжа и крыльев отлетали бесформенные куски обшивки. Мотор дымил все сильнее, винт остановился. А летчик все продолжал вызывать по СПУ[16]своего, уже мертвого, стрелка. В конце концов летчик сдвинул тяжелый бронированный фонарь кабины и перевалился через борт. Парашют раскрылся уже на предельной для этого высоте. Но и так слава богу! К счастью, и ветер дул в нашу сторону. Вскоре пилот-штурмовик приземлился возле наших передовых окопов. А его израненный и разбитый «летающий танк» рухнул на «ничейной полосе» вместе с мертвым стрелком-радистом…

* * *

Пока довели штурмовиков до наших позиций, был потерян еще один, третий по счету, Ил-2. Штурмовик просто камнем рухнул вниз — конструкция самолета не выдержала многочисленных попаданий пуль и снарядов немецких истребителей. Пропахав огромную борозду, он плюхнулся на самом берегу одного из протоков Волги. Старший лейтенант Александр Волин все же питал робкую надежду, что экипажу удалось спастись…

— «Горбатые», мы уходим.

— Понял, «Маленькие», спасибо за сопровождение — вы сделали все, что могли. Без вас нас бы всех перебили, как гусей.

— Понял вас, спасибо и на добром слове, — вздохнул старший лейтенант Волин.

Истребители оставили подопечных и приземлились на своем аэродроме. Там тройку вернувшихся из тяжелого боя летчиков уже ждали. Стоянка была оцеплена бойцами НКВД. Тут же находился и весь командный состав эскадрильи и полка. Здесь был также один из членов Политсовета фронта — комиссар из штаба авиадивизии, а с ним — еще и «компетентный товарищ» в форме старшего майора НКВД[17].