«Честные, поэтому такие бедные! Если бы его родители были попроворнее и посмекалистее, как мой отец, не пришлось бы голодом сидеть», – подумал я, но в ответ молча ему улыбнулся.

Микроавтобус остановился на территории скита. Владимир вытащил меня на улицу и усадил в кресло, а сам убежал с ягодами к сестрице, пообещал, что вернётся через минуту. А я опять сидел напротив полуразрушенной церкви, предоставленный своим мрачным мыслям. Солнце припекало. Я и не думал, что в Сибири может быть так жарко.

День ото дня я все глубже погружался в уныние. У меня было все, но при этом не было ничего: сам я в этой жизни ничего не добился, и это лишало сил. У меня не было никаких интересов, я не знал, чем бы хотел заниматься, не мог долго ни на чем сосредоточиться, все быстро надоедало. А еще этот недуг… Зачем я вообще остался в живых?

– Ты будто лимона пожевал, – засмеялся отец Серафим, вышедший на крылечко своего деревянного дома. – Доброго денечка, Матвей! С приездом! Чай будешь пить?

– Буду, – буркнул я.

Он сошел с крыльца и начал собирать с забора облепленные кое-где водорослями, подсушенные на солнце, рыболовные сети.

– А Владимир где?

– Мы по пути сюда купили ягоды. Он их сестре унес. Обещал скоро вернуться.

– Понятно, – батюшка унес сети в сарай, потом вернулся к дому и приложил ребро ладони над глазами, посмотрел вдаль. – Да вон он как раз возвращается. Пойду пока чайник поставлю.

Он на мгновение остановился и взглянул на меня через плечо.

– Постарайся не унывать, сынок. Это один из тяжких грехов.

– Да-да. Сейчас покажется Бог и погрозит пальцем с неба, чтобы я сменил кислую мину на улыбочку, – сыронизировал я. – Где Он, ваш Бог? Почему постоянно молчит? Хоть бы показался один раз. Люди сразу бы испугались и начали жить по Его заповедям, я вас уверяю.

– Эх, Матвей… – он покачал головой и развернулся полностью. – Для чего Ему устраивать цирк со Своим появлением? Он нам уже все сказал. С тех пор ничего не поменялось.

– Да в этих писаниях непонятно, что написано. Слишком сложно.

– Для этого есть труды святых отцов, они все объясняют.

Я не знал, что на это ответить, поэтому промолчал, но хмуриться не перестал.

Батюшка скрылся в доме, а ко мне уже подошел Владимир и взял ручки коляски. Мы вошли в дом вслед за отцом Серафимом. После чая с пышными оладьями и малиновым вареньем и после беседы с батюшкой на лице растянулась улыбка.

После мы отправились в соседнюю деревню. Возле так называемой церкви в виде обычного, на первый взгляд, деревянного дома, но при внимательном рассмотрении – построенной в виде креста, стояла грузовая машина. Рядом располагалась детская игровая площадка, где, побросав велосипеды, играла ребятня. Мы с водителем остались сидеть в микроавтобусе, а отец Серафим и Владимир обсуждали на улице какой-то план работы на оставшийся день. Один показывал какие-то бумаги, второй – кивал и чесал затылок. Было удивительно, что Владимир никогда не унывал, а ведь ему приходилось еще везде таскать меня с собой. Он еще ни разу не сорвался на меня. Завидное терпение.

От скуки я смотрел по сторонам: деревенская улица была полупустой. Только изредка на дешёвых машинах проезжали простые работяги, оставляя после себя столб пыли, да полные женщины с тканевыми, сшитыми вручную пакетами шли в магазин. С тополей с густой зелёной кроной облетал пух.

Но вот снаружи что-то стукнуло. Это объявился водитель грузовика и открыл створки фургона. Внутри стояли деревянные ящики, мешки, наполненные вещами, картонные коробки. Мужичок в калошах, в рубахе на пару размеров больше, чем ему требовался, в потёртых старых джинсах махал грязными руками и что-то рассказывал отцу Серафиму по поводу содержимого фургона, тот кивал в ответ.

Владимир вернулся ко мне в микроавтобус.

– Сегодня будем развозить гуманитарку подшефным приходу семьям, – сообщил он мне.

Отец Серафим остался в деревенской церкви, предварительно отдав документы Владимиру, и мы поехали на окраину деревни вслед за грузовиком с мешками.

Остановились у низкого деревянного домика, вокруг которого больше не было никаких построек, стоял только покосившийся туалет. Владимир вытащил мою коляску из салона и следом меня. Крыльца у дома не было, поэтому мы беспрепятственно оказались внутри, после того, конечно, как Владимир постучал. Мало сказать, что обстановка внутри была бедная: стояла железная кровать с пружинами, на ней лежало грязное одеяло, а значительная часть комнаты занимала старая печь, с которой облезла штукатурка. Окна – мутные, на полу – домотканые дорожки, на них и сидели четверо детей, уставившись в телевизор. Ещё два малыша сидели на коленях измученного детскими криками отца.

– Приветствую, Толя, – Владимир остановился у входа, осматриваясь. – Как тут у вас житье-бытье?

– Здорова. Да потихоньку. Хорошо, что ты заглянул. Дети про тебя много раз спрашивали. Когда, мол, дядя Вова приедет.

Малышня отвлеклась от телевизора, тут же подскочила к послушнику, обступила его и начала прыгать вокруг.

– Светка опять гуляет? – спросил Владимир вполголоса, теребя ребятню за макушки.

– Гуляет, – вздохнул устало парень, на вид он был младше меня. – Уже две недели ее дома нет.

– А еда у вас есть?

– Я вчера покупал гороховую крупу. Варили вот сегодня, все сытые.

– Хорошо. Мы привезли кое-что из продуктов и одежду.

Толя, с пушистыми светлыми ресницами и соломенной растрёпанной копной волос, радостно кивнул.

– Вовка, подержи-ка, – шепнул он послушнику, – я на улицу сбегаю по-маленькому, уже два часа терплю. – И сунул ему двух малышей.

Повизгивающие на руках отца они тут же успокоились в объятиях Владимира. Близнецы с любопытством рассматривали послушника, хмуря маленькие брови и щупая его за щеки и нос маленькими пальчиками.

Минут двадцать я наблюдал, как Владимир возится с детьми. Было заметно, что он уже не первый раз приходит к ним, и что они привязались к нему и будто даже полюбили.

Кто-то из детей шутливо дернул его за подрясник и отбежал в сторону, смеясь.

– Ах ты, таракан запечный! – Владимир сделал два шага вперед. – Вот догоню тебя сейчас.

Ребенок знал, что с близнецами послушник далеко не убежит, потому продолжал дразниться издалека.

Пока их папаши не было в доме, Владимир вкратце рассказал, что мать семейства периодически уходит в запой, уезжает к подругам в другой город или в соседнюю деревню. Детьми занимается исключительно отец. Он нигде не работает, поэтому они живут на детские пособия.

– В доме нет газа и водопровода, нет бани, – вздохнул Владимир. – Чтобы помыть детей, ему приходится водить их к родственникам.

– Неужели это все его?

– Кажется, нет. Два старших от предыдущего брака супруги.

Я смотрел на потерянные глаза старших детей, и видел в них заброшенность. Это было… чем-то похоже на мою жизнь. Что-то шевельнулось в моей душе. Я тоже всегда скучал по маме.

– Пойдем играть вместе! В машинки! – лепетал я и тянул ее за руку за собой.

– Матвей, отпусти! Разве большие тети играют с маленькими мальчиками в машинки? Я не одета для игр, – мама высвободила руку.

Она сидела за небольшим столиком. Одна чужая тетя поправляла ее вечернее платье, вторая – красила ей губы, а третья – укладывала волосы в прическу. Когда они ненадолго от нее отходили, мама смотрела в зеркало и улыбалась своему отражению. Она была такая красивая! Светлые волосы и голубые глаза мне достались от неё.

Тогда я забрался на большую родительскую кровать и начал прыгать. Мне так хотелось, чтобы она обратила на меня внимание и поиграла со мной.

– Луиза, завтра днем мы идем на день рождения к маленькой Изабелле, а вечером вылетаем в Монако, – перекрикивала она мои визги и смех. – Приготовь Матвею одежду и собери чемодан. Не забудь: весь его гардероб обязательно должен сочетаться с моим.

– Хорошо. Будет сделано, – ответила моя гувернантка, она сидела в углу комнаты на мягком кресле и наблюдала за мной.

– Вы уже купили подарок малышке? – поинтересовалась одна из теть.

– Да! – мама выдвинула ящик стола. – Вот такие сережки с бриллиантами. Здесь всего полтора