Адам сказал, что гости хотели вести уединенную частную жизнь. Думаю, заплатили они за это по-божески: согласно данным ВВС, в сутки только за комнату надо было выложить несколько сотен. А дом такой величины наверняка стоит раза в три дороже…

— Мило, — сказала я. — Правда, не совсем то, что я ожидала.

— А что ты ожидала? — Дразнящая улыбка вернулась на его лицо.

— Что дом будет смахивать скорее на дачу, чем на дворец.

— Это мне на руку, — сказал он, наклонился и запечатлел поцелуй на моей щеке.

Нежное прикосновение его губ оставило огненный след на коже.

Я потянулась к нему, желая чувствовать острее…

— Спасибо, Кейра Келли. — Его голос звучал мягко (сама нежность!). — Мне было приятно снова тебя встретить.

Я кивнула и закрыла глаза, боясь сказать лишнее. Черт возьми! Будь я менее осторожна, последовала бы за ним в дом прямо сейчас. Я заставила себя податься назад и не смотреть ему в лицо: если сделаю это, мои намерения перестанут быть чистыми.

— Спасибо, — выдавила я из себя. — Я тоже очень рада.

— Хотел бы как-нибудь пригласить тебя на ужин. Если ты не против… В качестве благодарности.

Я снова кивнула:

— Было бы здорово!

— Я тебе позвоню, — сказал он, вылезая из машины. — Пока, Кейра!

Мне показалось, что его слова перелетели пространство, разделяющее нас, и приземлились мне прямо в ушко, как перышко во мраке. Будто он снова меня коснулся… Берегись, Кейра Келли, берегись!

— Пока, Адам, — ответила я, отворачиваясь и заводя машину.

У меня сегодня был дьявольски тяжелый день. Я не могла сосредоточиться: рассудок убеждал меня ехать и не думать о последствиях, послав их к черту. Я нажала на педаль газа и попыталась сделать Адаму что-то вроде красивого взмаха рукой на прощание.

— Такер, возьми же трубку! — ругалась я в телефон.

Щелчок, привычное «Оставьте сообщение…» и короткие гудки. Моего брата не было дома, либо он не хотел разговаривать. Но ведь это его запах — там, возле мертвого кота. Я знаю его, как свой собственный… Из братьев Такер был мне ближе всех — не по возрасту, а по духу. По моему разумению, сейчас он должен жить с семьей в Канаде, а не убивать домашних котов в Рио-Секо. Я остановилась на обочине, чтобы просмотреть меню мобильника, затем вновь набрала его номер.

— Как быстро ты меня нашла, сестренка! — раздался в трубке издевательски-веселый голос.

Я представила его широкое открытое лицо и синие глаза, сузившиеся в улыбке…

— Где ты, Такер? В каком аду тебя черти носят?

— Я бы не назвал это место адом. Скорее очень неуютное место.

— Это был ты, сознайся! Около «Дикой Луны». Пауза.

— Да, черт… Я не ждал тебя там. Что ты вообще там делала?

Сказала бы я ему — что!

— Подвозила владельца ранчо. Неужели ты убил этого кота?

Брат рассмеялся:

— Что ты, Кейра! Я думал, ты обо мне лучшего мнения. Я просто совершал пробежку, остановился размять ноги и вдруг заметил этого бедолагу. Конечно, остановился, чтобы его осмотреть.

Он не имел в виду оздоровительную пробежку по принципу «Делай и не спрашивай» — Такеру было тысяча двести лет. Сущий дьявол! Обычный древнескандинавский берсерк с легкой ликантропией; любил бегать под дождем.

— Ты нашел что-нибудь? — спросила я.

— Ничего, кроме мертвого кота. Не знаю, кто его убил. Но это точно не я.

Я замялась в нерешительности, не зная, стоит ли говорить Такеру о своих ночных кошмарах. Пожалуй, нет. Он знал, что со мной происходили Изменения.

— Такер!

— Да, Кейра…

— Зачем ты приехал?

Молчание.

— Такер!

В трубке слышалось его дыхание, усиленное резонансом. Конечно, он не должен мне ничего говорить.

— Черт меня побери, если я позволю тебе играть роль моей няньки, — сказала я, ударив кулаком по рулю. — Немедленно собирай манатки и возвращайся в Канаду.

— Черт обязательно так и сделает, сестренка. — Я почувствовала, что он улыбается. — Потому что я здесь. Ведь ты хотела, чтобы я приехал. Я знаю, что ты меня любишь!

— Люблю в том смысле, что ты мне менее неприятен из всех. — Я все еще держала оборону. — Но я не хочу, чтобы кто-либо следил за мной, любезный братец! Я — взрослый человек, и я изменилась. Понимаешь?

— Да, ты изменилась, я это чувствую, — ответил он. — Послушай, Кейра. Я приехал, потому что рассудил так: не самый худший вариант, если тем, кто за тобой следит, буду я. Подумай, если бы на моем месте оказался Киприан…

Не дай бог! Киприан — не меньший зануда, чем Марти. Если так уж необходимо меня спасать, пусть это делает Такер.

— Ладно, — сдалась я наконец. — Ты победил… Пока. Тебе есть где остановиться?

— Сегодня я прекрасно устроился, Кейра, — собираюсь ночевать на улице. К тебе приеду завтра. Если что-то нужно, звони.

— Спасибо, брат, — сказала я. — Ладно, я не злюсь на тебя.

— Я знаю. — В его голосе послышался смешок. — Увидимся завтра.

Когда я возвращалась домой, непогода по-прежнему бушевала — замечательный фон для моего тоскливого настроения! Я любила грозы. Их дикая красота отзывалась в душе, отвечала моей врожденной неудовлетворенной потребности в чем-то неизведанном. Но когда целый день полон странностями, это уже слишком. И буря лишь усиливала беспокойство.

За последние двадцать четыре часа в моей жизни все изменилось. Пока было не ясно, в какую сторону — худшую или благоприятную. Сила, дремавшая во мне, проснулась и балансировала на грани выхода. Впереди — несколько недель внутренней бури: мой талант проснулся, способности достигли зрелости. Все было едва предсказуемо, напряженность не спадала. Появилось чувство, что я стою на пороге и достаточно одного слова или движения, чтобы запертая дверь открылась. Я не могла отступить, но и шаг вперед не давался. Еще этот фантастический трехчасовой обморок и видение… Не знаю, что это было. Скорее всего, часть мощного скачка вперед. И в дополнение ко всему прошлое наступало на пятки. За последние сутки я встретила свою бывшую пассию — того, кто (о, ужас!) держал свой факел горящим все пятнадцать лет. Затем судьба перетасовала карты, я наткнулась на другой след, и моя личная горелка заработала на полную мощность. В довершение всего — милые картинки мертвых оленей и мертвого же кузена. А тут еще братец вернулся, желая сыграть роль няньки…

Конечно, не в моей власти выбросить из памяти видения, но я могу не думать о них, по крайней мере до завтра, когда появится возможность поговорить с Такером. Поскольку я не могу дать Карлтону то, что он хочет, точнее, не хочу, лучше просто о нем забыть. Что касается Адама Уолкера, с ним все наоборот: и надо бы забыть, но не выходит. И душа, и тело противятся этому. Учтивый, изысканный, европейский… Он всегда волновал меня как тип, принимающий связь как данность — без ограничений и сожалений. Трудно было представить его в добропорядочной семейной обстановке. Я давно его не видела, после той скучной вечеринки. Мне казалось, что наше общее прошлое вернулось и опять стучится в дверь…