— За день?

Она кивнула.

— В день его смерти?

Снова кивок.

— Но это же пугающее совпадение! — Фэйрфакс запустил руку в волосы, потом потянул себя за бородку, пытаясь осознать значение этого факта. — Зачем ему надо было прятать книги? — Он переформулировал свой вопрос. — Его что-то тревожило?

Она пожала плечами и снова покачала головой.

— Подумай хорошенько, Роуз. — Он наставил на нее палец. — Это очень важно. Отец Лэйси ничем не был расстроен?

Она сосредоточенно наморщила лоб, потом сложила вместе большой и указательный пальцы и повернула их по часовой стрелке. Ей пришлось повторить эту пантомиму еще пару раз, прежде чем до него дошло.

— Он сменил замки в дверях?

Она кивнула.

— Ты не замечала в деревне никого чужого?

Вновь поднятый вверх палец.

— Одного? Мужчину? Когда?

Она указала на приходские книги.

— В тот день, когда он спрятал их?

Кивок.

Не успел Фэйрфакс задать следующий вопрос, как в дверь дома громко забарабанили.

— Вы ждете гостей?

Роуз помотала головой. Оба как по команде вскинули глаза к потолку. Агнес спускалась по лестнице.

— Предлагаю не говорить обо всем этом миссис Бадд — хотя бы пока. У нее и так забот полон рот.

Она горячо закивала.

— Спасибо, Роуз. Ты правильно сделала, что все мне рассказала.

Фэйрфакс открыл дверь и вывел ее в коридор.

На ходу вытирая руки о фартук, Агнес спустилась с последней ступеньки. Она заметила их, и на ее лице промелькнуло удивленное выражение, сменившееся — по крайней мере, Фэйрфаксу так показалось, — подозрением. Но тут снова раздался стук, и она поспешила открыть входную дверь.

Дверной проем перегородили могучие плечи Джона Хэнкока. Он снял шляпу — поношенную, в форме пирога, с зеленым попугаичьим пером за ободом — и поклонился.

— Утро доброе, Агнес. Священник тут? — Он выпрямился в полный рост. — А, вижу. — Не дожидаясь приглашения, он шагнул через порог. На нем были плотный коричневый сюртук и старые сапоги, заляпанные грязью. В правой руке он держал стек. — Доброе утро, преподобный отец! Я слышал, вам вчера вечером пришлось вернуться.

— Так и есть, капитан Хэнкок. Дорогу полностью завалило. Надо было послушаться вашего совета и выезжать раньше.

— Ну что уж теперь-то. У меня для вас хорошая новость. Мои люди расчистили дорогу, так что можете ехать, когда пожелаете.

— Быстро вы справились.

— Я отправил туда дюжину самых крепких ребят, как только рассвело. Могу самолично вас проводить, коли пожелаете.

— Спасибо, не хочу вас утруждать.

— А вы и не утруждаете. Я все равно поеду обратно этой дорогой. Только рад буду. Если вы согласитесь сделать небольшой крюк, я могу показать вам свою мануфактуру.

— Вы держите мануфактуру? Я думал, вы человек военный.

— Был в молодости, а теперь я суконщик. На меня работают пятьдесят человек, а наше сукно — самое лучшее во всем графстве. Поехали, сами увидите. Я настаиваю.

— Предложение в высшей мере заманчивое, сэр, но меня здесь задерживают кое-какие дела, которые необходимо завершить перед отъездом.

— Дела? — переспросил капитан Хэнкок с таким видом, будто счел заявление Фэйрфакса крайне забавным. — И что же это за дела, позвольте поинтересоваться?

— По церковной части.

— А! По церковной части? Вот, значит, как? — Хэнкок хлестнул по голенищу сапога стеком и покрутил головой из стороны в сторону, точно надеялся обнаружить препятствия к немедленному отъезду Фэйрфакса и устранить их. Но тот стоял на своем, и капитан в конце концов сдался. — Что ж, предоставлю вам добираться самостоятельно. Но я бы на вашем месте не слишком медлил, если хотите поспеть в Эксфорд до комендантского часа. С тамошними шерифами шутки плохи. Дамы… Фэйрфакс…

Он прикоснулся к виску кончиком стека, кивнул, надел шляпу и зашагал по дорожке.

Фэйрфакс проводил его взглядом:

— Похоже, он куда-то спешит.

— Джон Хэнкок даже на свет появился в спешке, — сообщила Агнес, закрывая дверь, — и умрет тоже. Так, моя милая, — обернулась она к Роуз, — я знаю, где ты провела все утро, но тут дела тоже ждать не будут. Сходи-ка и принеси посуду из церковной пивной да перемой ее всю, для начала. А вы, преподобный отец, не желаете перекусить?

— Вы очень добры, миссис Бадд, но, боюсь, я должен последовать совету капитана Хэнкока и поспешить с отъездом. Вот только доделаю кое-что в кабинете.

Оставшись один, Фэйрфакс закрыл дверь, сел за стол, взял в руки сверток, который лежал сверху, и принялся внимательно его разглядывать. Стало ясно, что приходскую книгу положили в большой черный пластиковый мешок и несколько раз обмотали его вокруг содержимого — для надежности. На этот раз он без колебаний развернул фолиант и вытащил его. Любопытство разыгралось до такой степени, что ему не терпелось узнать побольше. Толстый кожаный переплет, замочек из потускневшей от времени меди в виде трилистника. Когда-то давно, много лет назад, книгу залили водой, и, открыв ее, Фэйрфакс вдохнул терпкий запах прошлого: смесь плесени, пыли и каких-то еле уловимых ноток, кажется, ладана. Чернила выцвели и стали бледно-рыжими — лишь немногим темнее пожелтевшего пергамента, на котором были сделаны записи. Он зажег свечу, чтобы лучше видеть. Шрифт был угловатым, с длинными остроконечными хвостиками, расшифровывать его было сложно. Местами буквы стали невидимыми. Но Фэйрфакс все же кое-как разобрал написанное.

Латынь была возрождена Церковью, став еще одним бастионом в борьбе против наукопоклонничества, так что слова и правила склонения в семинарии в Фэйрфакса вбили намертво, и, как только он уловил логику сжатого стиля, дело пошло споро.

Все даты указывались в соответствии с календарем, который был в ходу до Апокалипсиса, а значит, книге было не меньше тысячи лет. Если не считать перерыва в 1640-е годы, она исправно заполнялась — Фэйрфакс различил десятки разных почерков — вплоть до начала девятнадцатого столетия по хронологии древних.