смогла «завести». Слово-то какое идиотское! Как будто дети – это собаки. А потом и сам факт этого аборта стёрся из памяти, словно мой мозг пытался меня защитить от боли и страдания.

Что ж, вполне логично. Мне хотя бы не надо думать, что изменить на этот раз. Ребёнок никогда не станет помехой ни учёбе, ни скрипке. Я молодая, я всё смогу. И не одна же! Коля обязательно должен узнать о том, что станет папой.

Как сказала медсестра? Через полчаса операция? Значит, валить из больницы надо прямо сейчас. Официально я ничего не добьюсь, а вот по-тихому смотаться и саботировать мамин план – лучшее решение. Куда идти – не знаю, но главное в этот момент успеть уйти.

На мне был вполне приличный спортивный костюм, кроссовки – модная обувь девяностых – стояли у двери. Надо сделать морду кирпичом и топать на выход. Остановят – буду врать и надеяться, что вдохновение поможет.

Меня не остановили.

Рыжей медсестры я, к счастью, не встретила, а та девушка, что сидела на посту этажа, равнодушно проводила меня взглядом и занялась своими делами. Я поплутала немного, добралась до лестницы и благополучно спустилась с третьего на первый, потянула на себя тяжёлую дверь и оказалась в больничном парке. Было ещё рано – утро только разминалось, чтобы войти в силу, поэтому вокруг не было ни больных, ни посетителей. Только две молодые тётки курили у кустов. Заметив меня, они переполошились, пряча сигареты, но я отвернулась от них, всем видом дав понять – мне всё равно, я просто гуляю, не надо на меня обращать внимание. Сориентировавшись, быстрым шагом пошла по заросшей дорожке к ограде. Ещё несколько секунд – и я за воротами.

На свободе.

С ребёнком в животе.

Первая часть моего умопомрачительного плана выполнена, теперь можно и подумать. Что мне делать? Куда податься? Домой? Ох, нет. Прямо сейчас домой идти никак нельзя. Папа, конечно, на службе, мама наверняка в театре или что у неё там было в девяносто втором? А, точно. Она же начала сниматься в этих жутких перестроечных фильмах и сериалах! Не главные роли, конечно, но и не эпизоды. И деньги. Реальные деньги, хоть и небольшие. А времени у мамы нет. Она на трёх площадках иногда снимается в день…

Дома должна быть Валя, добрый ангел нашей семьи. Валечка мне поможет.

Слава богу, что меня положили в больницу в центре. Слава богу, что в автобусах ещё не сидело по контролёру. Я добралась до дома зайцем, вспомнив молодость и с колотящимся от волнения сердцем. По пути забежала в магазин и обратилась к продавщице Тане:

- Привет, а Коля на работе?

- Ты чего, Кольку ж в армию забрали, он вчера проставлялся.

- Как, уже? – растерялась я.

Таня сочувственно покивала, потом сказала:

- А ты беги на Московский вокзал, они оттуда вроде уезжают, вроде сегодня. Колька говорил. Эх, опять грузчика не будет, вот напасть…

Я уже не слушала её, выскочила на улицу. До Московского тут дворами буквально двадцать минут ходу. А если бегом да молодыми ногами…

В общем, в холл вокзала я влетела через минут десять, запыхавшаяся и красная, пригладила волосы, соображая, куда метнуться. Справочная! Вот что мне нужно! Кажется, она где-то тут…

За окошком в стене сидела тётка предпенсионного возраста и отвечала на вопросы граждан – разные, глупые, сложные. На меня с моим «откуда отправляется поезд с призывниками» она посмотрела сперва сурово, а потом смягчилась, улыбнулась сочувственно и велела бежать на третью платформу. Там оказалось два поезда, набитых мальчишками в военной форме и захлопотанными офицерами. В погонах я никогда не разбиралась, даром что папа мент. Но помнила, что звание лучше завысить.

- Товарищ полковник, - я решила не мелочиться, обратившись к усатому дядьке у ближайшего вагона. – Помогите мне, пожалуйста, найти Николая Кондратьева! Я не успела попрощ…

- Во-первых, прапорщик, - перебил меня усач. – Во-вторых, до отправки семь минут, я не буду бегать за списками.

Вот оловянный-деревянный! У меня вся жизнь решается, а ему лень за списком сходить! И я заныла:

- Ну пожа-алуйста! Ну това-арищ прапорщик! Это вопрос жизни и смерти!

Он только отмахнулся, тем более, что с другой стороны его дёргали по важному поводу, и бросил:

- В военкомат обращайся, некогда мне.

- Девонька, ты пробегись вдоль вагонов, в окошко, может, увидишь, - тихо посоветовала мне проводница. Я кивком поблагодарила её и бросилась заглядывать в окна, высматривая лицо Коли. Но среди белобрысых, чернявых, рыжих голов, торчавших за мутными стёклами, своего любимого я не находила.

Слёзы брызнули из глаз от обиды. Как же так? Неужели так и не увидимся? А если он забудет меня, если найдёт там себе кого-нибудь? Я останусь с ребёнком на руках и без Коли! Не может судьба так со мной обойтись. Браслетик, сделай что-нибудь!

В голове стрельнула идея, и я закричала изо всех сил:

- Ко-о-оля! Кондратьев! Коля-я-я!

Призывники за окном переглянулись, задвигались, потом один из них опустил стекло, ответил:

- Нет тут такого!

Я двинулась по перрону, крича:

- Помогите найти Колю Кондратьева, мальчики, помогите!

По вагонам явно пошла информация, и через минуту до меня донеслось зычное знакомое:

- А-алька-а! Я здесь!

Кинулась на голос, рыдая от счастья, и увидела его – удивлённого, радостного – в окне последнего вагона. Створка стекла все никак не опускалась, и ребята дёргали её втроём, перекосили, чуть не сломали, но всё же сумели. Коля высунул руку, я схватила её – слишком высоко, слишком далеко! Но его тепло – живое, целительное – согрело и успокоило.

- Ты успела, - выдохнул Коля. Его глаза светились от счастья, и я тут же забыла все сомнения. Любит, любит!

- Коль, ты только не волнуйся, - выпалила магическую фразу, которая сразу усиливает волнение. – Ты должен обязательно вернуться! Иначе мы без тебя пропадём!

- Кто это мы? – он смеялся.

- Я и наш с тобой ребёнок!

Улыбка медленно сползла с его губ. Коля ошарашенно молчал, и я испугалась. Сейчас скажет: это не мой ребёнок, делай что хочешь…

- У нас будет ребёнок? – уточнил он недоверчиво. Я кивнула, не смея дышать. Пальцы судорожно сжали мою ладонь. Я услышала:

- Алька, ты, главное, дождись меня! Не делай аборт! Никого не слушай, мы поженимся, и всё будет хорошо! Веришь?

- Верю.

Он рад.

Он вернётся.

Он хочет ребёнка.

-