– С удовольствием, мадам. – Сделав книксен, Кэролайн развернулась.

– И держи новости при себе, слышишь? – крикнула ей вслед леди Элинор.

– Слишком поздно, – прошептала себе под нос Кэролайн, закрыв за собой дверь и направляясь к лестнице. Она предупредит миссис Фроджертон, но что, если правда всплывет? Она определенно не станет ничего опровергать. И тетя Инес, и доктор Харрис заслуживают большего.

Войдя, она обнаружила обеих дам Фроджертон на том же месте, где они и сидели, взволнованно ожидая ее возвращения.

– Мэм? – Найдя узорчатую шаль, Кэролайн накинула ее на плечи миссис Фроджертон. – Помните, о чем мы говорили ранее?

– Вы об убийце, который свободно расхаживает по дому?

– Судя по всему, я заблуждалась. – Кэролайн открыто встретила взгляд своей нанимательницы. – Леди Элинор заверила меня, что леди Инес скончалась от естественных причин и нет никаких поводов для беспокойства.

– Видите, мама? – вскинула голову Дороти. – Я говорила вам не волноваться из-за подобных вымыслов. – И, бросив взгляд на Кэролайн, она продолжила: – Некоторые любят создавать проблемы, просто чтобы привлечь к себе внимание и показаться важнее.

– Мои глубочайшие извинения. – Кэролайн сделала книксен. – Вы правы. Мне не стоило вовсе упоминать об этом деле. Ни в коем случае не хотела расстроить вашу матушку.

Дороти вышла, и Кэролайн уже собиралась последовать ее примеру, как ее окликнула миссис Фроджертон:

– Дотти можно убедить, что все в порядке, а меня – нет.

– Мне не стоило ничего говорить вам, мэм, – ответила Кэролайн. – С моей стороны это было крайне неосмотрительно.

– Нет, дорогуша, меня не проведешь, – со смешком заметила миссис Фроджертон. – Я-то знаю, почему ваша тетушка пытается сделать вид, что ничего не произошло. Ей не хочется, чтобы день рождения ее дочери омрачал скандал. И я это понимаю и обещаю, что буду держать рот на замке, но и наблюдать за прислугой и гостями планирую весьма внимательно.

– Не могу вообразить ни единой причины, зачем кому-либо убивать мою двоюродную тетю, – иначе я была бы склонна согласиться с вами, мадам. По всем свидетельствам, она жила в этом доме последние шестьдесят лет и практически никуда не выходила. – После кратких раздумий Кэролайн прибавила: – По правде сказать, последние несколько лет я едва ее замечала.

– Какой печальный итог для пожилой дамы. Стать невидимкой при жизни, – мягко заметила миссис Фроджертон. – Ну а теперь, моя дорогая, пойдем вниз и проследим, чтобы Дотти не попыталась впечатлить своих новых друзей свежими сплетнями.

Некоторое время спустя, пока гости собирались, беседовали и угощались легким полдником в столовой, Кэролайн воспользовалась возможностью и поднялась в детскую. Ее обескураживало, что в конечном итоге тетушка оказалась права и никто не заметил или как минимум не прокомментировал отсутствие тети Инес. Если бы Кэролайн согласилась остаться в Гринвуд-холле, не ждала ли ее подобная судьба? Умереть в одиночестве, незаметно, в окружении, казалось бы, любящих родственников, которые считали бы ее лишь обузой? Неудивительно, что она предпочла избрать другой путь.

– О! Прошу прощения.

Кэролайн вздрогнула: она чуть не врезалась в Хелен, сестру Фрэнсиса, которая неожиданно показалась из-за поворота. Хелен отпрянула, будто Кэролайн была больна и заразна, и отряхнула юбку.

– Было бы гораздо лучше, если бы ты держалась подальше, Кэролайн. Из-за тебя Фрэнсис чувствует себя крайне неловко, – упрекнула ее Хелен.

– Это ему неловко из-за меня? – подняла брови Кэролайн. – Он сам принял решение сопровождать вас в дом моей тети. Где здесь моя вина?

– Мы были приглашены! А тебя не должно было быть… вообще.

– Ради удобства твоего брата и общества, которые не знают, что делать с женщиной, чей отец предал своих дочерей и промотал приданое? – Кэролайн вздернула подбородок. – Я что должна сделать – стереть себя из действительности?

– Да!

– И почему же? Потому что вам неловко? Ты когда-то называла себя моей подругой, говорила, что тебе небезразлична моя судьба, и вдруг я вызываю отвращение только потому, что более не представляю ценности для вашей семьи? – Кэролайн уже не волновало, кто мог их услышать. – Теперь я для вас ничто?

– Ты причинила боль моему брату!

– Я освободила его! Если тебе невыносимо даже признать наше знакомство, Хелен, то как же, во имя всего святого, ты бы обращалась со мной, если бы я вышла замуж за твоего брата и несчастье приключилось уже после свадьбы? Спрятала бы меня в отдаленном коттедже в какой-нибудь далекой деревушке? Забрала бы моих детей и растила вместе со своими?

– Это несправедливо!

Кэролайн отступила. Несмотря на все старания, голос у нее дрожал.

– Поговорив с вашим отцом, я поступила так, как, я считала, от меня требовалось. Если ты или твой брат не согласны с моим решением, предлагаю вам обратиться к нему.

– Кэролайн…

– Довольно. – Кэролайн почти повернулась, собираясь уйти. – Ты четко обозначила свою позицию, Хелен, как и я. Я желаю тебе только добра, ты же хочешь, чтобы я исчезла из вашей жизни. По возвращении в Лондон я сделаю все возможное, чтобы это пожелание выполнить. Хорошего дня.

Взбежав по ступеням, она чуть не столкнулась со спускавшимся навстречу Фрэнсисом. Он уже открыл рот, чтобы что-то сказать, но Кэролайн смерила его сердитым взглядом:

– Прошу, не говорите ни слова. С меня довольно вашей семьи на сегодня.

Протиснувшись мимо него, она поспешила дальше, слезы сдавливали горло. Войдя в большую комнату детской, Кэролайн с удивлением обнаружила, что в ней никого нет, а взглянув на часы, вспомнила, что, несмотря на погоду за окном, в одиннадцать все дети должны отправляться на прогулку. Так как лил проливной дождь, Кэролайн оставалось предположить, что они развлекались, бегая по длинной портретной галерее.

Ожидая их возвращения, она рассеянно раскладывала по местам вещи: упавшую книгу, забытую игрушку, не до конца заштопанный носок, торчащий из-под подушки. При виде последнего предмета она почти улыбнулась. Кэролайн ненавидела штопать и старалась избегать этого занятия всеми силами. Ей явственно помнилось, как двоюродная тетя Инес сидела у этого самого камина, обучая их, и помнились ее язвительные комментарии и сильные шлепки, когда им не удавалось соответствовать ее жестким требованиям.

Кэролайн нашла одну из куколок с фарфоровой головкой, подобрала, разглаживая спутанные кудри парика, и подошла к застекленному шкафу, где хранились самые дорогие игрушки. Очень ценные и хрупкие, куколки извлекались из витрины только по воскресеньям после службы в церкви, и маленькие воспитанники могли играть с ними исключительно под строгим надзором. Обнаружив ключ на его обычном месте за часами на самой высокой каминной полке, она открыла внушительные дверцы.

Куколки сидели ровно в ряд и смотрели на нее блестящими глазами: им отвели верхнюю полку