Странно, но звонок, больше чем все увещевания друга, подействовал на Чарлза. Он быстро выпрямился, пригладил растрепавшиеся волосы, поправил пиджак, застегнул верхнюю пуговицу на рубашке и как ни в чем не бывало отправился открывать дверь.

— Газета, сэр, — услышал Христиан, и его досада возросла. Надо же! Такое дело загубил какой-то газетчик, который в принципе, не окажись хозяина дома, мог бы просто оставить утренний номер под дверью. Второй раз Чарлз, конечно, уже не оплошает. Нечего и думать опять драться с ним. И Христиан, накинув пиджак, направился к выходу. Пускай и вправду разбирается сам, а он сделал все, что мог.

— Ты куда? — вдруг остановил его Чарлз уже у самой двери.

Христиан усмехнулся. Вот теперь самое время стать в позу оскорбленной невинности.

— Ты же сам сказал, чтобы я убирался.

— Да я так просто… — Чарлз замялся, ему явно было стыдно за свою вспышку.

— Ну и я так просто. — И Христиан взялся за ручку двери, явно намереваясь выйти.

Чарлз остановил его за руку.

— Подожди. Ты и вправду считаешь, что я не должен ехать?

— Делай как знаешь.

— Нет, ну скажи.

— Да, считаю. — Христиан старался не смотреть на Чарлза. Особенно ему в глаза. Это всегда создает у собеседника ощущение, что с ним не хотят разговаривать. — Чарлз, куда ты смотришь, я же тебе говорил, что она меня хотела окрутить, пока мы ехали в такси. С самого начала знала, что у меня нет пистолета, и села в машину. И поехала. Она видит людей почти насквозь, и все в ее руках только марионетки. Она сломает твою жизнь, даже не заметив этого. Просто растопчет. Знаешь, когда слон в бешенстве бежит по джунглям, он вряд ли заметит раздавленную обезьяну, которая имела несчастье попасться ему под ноги. И ты забываешь, что она богата. Это еще один повод презирать тебя. — Тут на глаза Христиану попался яркий цветной заголовок, точнее его часть. Слово «Оскар» выглядывало с восьмой страницы. Он машинально взял газету и открыл ее. «Скандал в семье миллиардера Джо-лиана Оскара! Разорение! Вина жены почти доказана». Христиан глазам своим не поверил и даже перестал говорить от изумления.

— Что ты там такого вычитал? — Наклонившись вперед, Чарлз тоже заглянул в газету.

Читали молча. Читали, стоя в коридоре, Христиан даже за ручку держался по-прежнему. Обоим было уже не до ссор.

— Ее оклеветали, — вырвалось у Чарлза, едва он дочитал до конца страницы. — Ее оклеветали. Это точно.

— Ну почему же? — возразил Христиан. — Ты сам говорил, что у нее дар перевоплощения.

— Нет. Это просто игра. Понимаешь, ее никогда никто не любил по-настоящему. Представь себя женщиной с идеальной внешностью. На что смотрит мужчина в первую очередь? Да на внешность эту и смотрит, а на саму Алекс, на нее саму — никто. Как бы ты себя чувствовал, если бы люди видели в тебе только совершенное во всех отношениях тело? Знаешь, это похоже на проблему богачей. Их любят за деньги, а когда деньги исчезают, то они остаются одни. Они никому не нужны. Природа наделила ее красотой. Только за этой красотой все и увиваются. А саму Алекс никто не знает. Вот она и научилась скрываться под чужими масками. В глубине души она презирает всех этих, с которыми спала. Она издевается над ними, насмехается — короче, оборачивает эту красоту им во вред. Но никто не любил Алекс. По-настоящему. Я, признаться, тоже сначала обратил внимание на внешность. Но если бы ты знал, как она несчастна. Вся эта игра на публику — только способ защиты. Презрение, презрение от боли и обиды. Мне кажется, теперь она имеет на это право. И имела право разыграть меня там, на «Афродите». Она лишь хотела показать всю степень своего презрения ко мне. Потом я держал в руках настоящую Алекс, она раскрылась на моих глазах.

— У-у-у, да ты, как я посмотрю, прямо философ. Или нет. Психолог. Настоящий знаток человеческой души, — улыбнулся Христиан. — Но, похоже, твоя орхидея угодила в горшок.

Чарлз захлопнул дверь, которую наконец выпустил из своих цепких объятий Христиан, и пошел назад в комнату.

— Нет. Ты бы сделал тот же вывод. Я не психолог совсем. Но она раскрылась. Понимаешь, просто я увидел ее истинное лицо. И могу сказать точно — она может презирать мужчину, может ненавидеть общество в целом, но пойти на преступление ради денег — нет. Никогда. Это не она. Боюсь, что ее просто подставили. Ведь Алекс никогда не имела дела с миром большого бизнеса. Вот взять хоть твою семью: твой отец продаст по очереди жену и сыновей, чтобы только спасти свое дело. А Алекс выше всех этих дрязг. Нет. Не верю.

— Не знаю, тебе лучше знать. Но сейчас вопрос не в этом. Что ты намерен делать? Полетишь к ней?

— Теперь точно полечу.

— Не забывай, что придется бросить работу. Что придется…

— Я уже все решил, — уверенно кивнул Чарлз. — И даже начал собирать документы, чтобы получить право на въезд в Штаты. Столько анкет, столько бумаг. А ведь не знаю, как долго придется там пробыть. Даже срока толком не могу указать. Визу оформляю на год, а там посмотрим.

— У тебя не требовали справку о том, что ты не умеешь водить самолеты? — засмеялся Христиан. — А свидетельство жены американского президента о том, что ты с ней не спал?

Чарлз улыбнулся.

— Да-да, вот с этим свидетельством придется повозиться больше всего. Понимаешь, в последний раз, когда я виделся с женой президента, нам обоим было лет по шесть. Мы играли в одной песочнице. Прямо не знаю, сочтет ли американский суд за домогательство тот факт, что я нечаянно коснулся руки будущей первой леди, когда мы делали куличики.

— Да, — важно насупился Христиан, — мне кажется, это был очень необдуманный поступок с твоей стороны. Но, принимая во внимание несовершеннолетие… Короче, визу ты получишь. Может, тебе нужно чем-то помочь? Я бы мог. Отец ведь отправляет суда по всему миру. У него документы оформляются гораздо быстрее. Я бы мог попросить. Нашли бы тебе должность какого-нибудь мелкого проверяющего.

— Нет, — возразил Чарлз. — Любой моряк всегда привязан к своему судну. Я смогу быть в Нью-Йорке лишь до тех пор, пока там будет стоять корабль. А я хочу иметь свободу действий.

— Ну, мы могли бы просто попробовать. Может, будет быстрее…

— Ладно.

— Я, пожалуй, пойду. — Христиан двинулся к выходу. — Как узнаю что-нибудь, сразу позвоню.

— Договорились.

Дверь хлопнула. Чарлз остался один. Газета лежала на полу, растерзанная и забытая. Нет, Алекс просто подставили.

На полу валялись осколки вазы и бумаги, сброшенные со стола. Но убирать не хотелось. Пускай себе лежат. Ведь не мешают. Если бы Христиан помог поскорее оформить документы…

Самолет приземлился рано. Еще не было шести часов утра, а стюардессы уже будили задремавших пассажиров.

— Вот и долетели. — Христиан сиял, как начищенный таз для бритья в старомодных стилизованных гостиницах. Никогда раньше в Америке он не был, и его прямо распирало от самых разнообразных желаний.