— Я знаю, — грустно сказал он. — Как я уже сказал, это было непросто. Мы должны были провести довольно обширные генеалогические изыскания, послать письма и факсы в государственные конторы и архивы, просмотреть древние церковные метрические книги… — Он вздохнул. — Я лично предпринял десятки путешествий.

— …чтобы наконец-то разыскать нас, — сказала Элен. — Я уверена, что это грандиозное достижение, но я…

— Вы хотели бы знать, как в точности звучит завещание Клауса Зэнгера, — продолжил фон Тун. — Я это понимаю. Не вдаваясь в детали, могу только сообщить, что в данный момент я просто не имею права этого делать, как вы, наверное, понимаете…

— Если честно, не понимаем, — на этот раз фон Туна перебил я. Я поднял руку, не давая ему договорить, и продолжил свою речь, озираясь вокруг в поисках поддержки: — Я легко могу понять, что вам нужно время, чтобы подготовить все документы, но почему вы не можете нам ничего сказать?

Фон Тун ответил не сразу. Он несколько беспомощно посмотрел на меня, но я заметил так же, как тяжело ему дается решение, которое он пытался принять. Он глубоко вздохнул.

— Да, возможно, вы правы, — сказал он понуро. — Я вас понимаю.

Он грустно смотрел несколько секунд на стопку бумаг перед собой, затем собрал ее и движением отчаявшегося человека засунул обратно в папку.

— Ну ладно, — заново начал он, обстоятельно откашлявшись и оглянувшись вокруг каким-то новым взглядом. — Я попытаюсь проинформировать вас настолько, насколько это возможно. Только, пожалуйста, потом не ловите меня на слове.

— Да-да, хорошо, — сказал Эд. — Итак?

— Как я уже сказал, — начал фон Тун, — Клаус Зэнгер был слегка… ну, вы бы, наверное, сказали: эксцентричный человек.

Я обменялся вопросительными взглядами с Юдифью. При всем моем старании я не мог припомнить, чтобы он об этом уже говорил. Очевидно, Юдифь тоже, так как я заметил, как она удивленно пожала плечами.

— К сожалению, мне не было разрешено прочитать полный текст завещания…

— А почему? — заинтересовался Стефан.

— Я же не нотариус, — ответил фон Тун. — К сожалению, в таком случае должны быть соблюдены известные формальные правила.

— Для того чтобы впоследствии не навалила куча родственников и не оспорила все завещание, — уточнила Юдифь. — Я понимаю.

— Примерно так, — ответил фон Тун.

Элен вздохнула:

— Пожалуйста, не поймите меня неправильно, господин фон Тун, но если вы нам так и так не можете сказать ничего конкретного, зачем же вы нас вызвали?

Фон Тун совсем смешался и выглядел еще несчастнее.

— Само собой разумеется, чтение подлинного текста завещания произойдет в нашей канцелярии, — сказал он. — Разумеется, при этом будет присутствовать сам господин Флеминг. Но перед этим должны быть проведены известные… приготовления, и это было желание Клауса Зэнгера, чтобы вы все встретились в первый раз именно здесь, в его старом родовом гнезде.

— Приготовления? — голос Стефана прозвучал очень мрачно.

— Как я уже сказал, мне не позволено в данный момент говорить слишком много, — грустно ответил фон Тун. — Тем не менее я могу вам сказать вот что: вы шестеро являетесь последними потомками семьи Зэнгеров, которых мы разыскали, и Клаус Зэнгер в своей последней воле распорядился, что его состояние — при соблюдении некоторых условий — должно быть поделено между его последними потомками, стало быть, между вами.

У Эда загорелись глаза. Он начал беспокойно ерзать туда-сюда на своем стуле и кашлять, а Элен тоже очень напряглась. Хотя, наверняка, и я в этот момент не выглядел особенно хладнокровным.

— Не говоря лишнего, — продолжал фон Тун, — если разделить состояние на равные доли, то сумма состояния, которое мог бы наследовать каждый из вас, будет равняться семизначному числу, и это только деньги в банке и акции Клауса Зэнгера. При этом не учитывается стоимость имеющейся — причем, заметьте, значительной — недвижимости.

Вопреки моему ожиданию, не раздалось никакого удивленного шепота. Все было совершено иначе. Все — и даже Мария — уставились на фон Туна с более или менее бессмысленным выражением лица. Семизначное число? Я не особенно силен в математике, но это должен знать даже Эд. Каждый из нас мог бы унаследовать более одного миллиона? А что значит «более»? Это может быть и полтора миллиона, а может быть и пять или девять. Меня начало слегка подташнивать. Флеминг в разговоре по телефону дал, конечно, какой-то намек на наследство, но чтобы такое…

Наконец Элен прервала мертвое молчание:

— А нельзя ли поточнее узнать, что означает «мог бы наследовать»?

— Клаус Зэнгер обозначил в завещании несколько условий наследования, — ответил фон Тун. — Могу вас успокоить, в большинстве из них идет речь лишь о некоторых формальностях, о которых вам не стоит ломать голову.

— Например? — спросила Юдифь.

— Например, вы должны быть согласны не менять внешнего вида некоторой недвижимости.

— Например, этих руин, — предположил Эд.

— Ну да, например, — согласился фон Тун. — Клаус Зэнгер, очевидно, хотел предусмотреть, чтобы его наследство…

Он подыскивал слова.

— Не было разбазарено? — предположил я. Я не хотел, но ничего не смог с этим поделать, потому что в этот момент я посмотрел в сторону Эда. Лицо Эда стало еще мрачнее, а Элен не смогла подавить усмешку.

— Кроме всего прочего имеются определенные институты и учреждения, которые вы должны будете и дальше поддерживать, — он поднял плечи. — Но, насколько я могу судить после ознакомления с пакетом документов, даже в этом случае причитающаяся наследникам часть огромна. Значительно больше, чем скромное состояние, если выражаться осторожно.

— Так в чем же загвоздка? — быстро спросил Эд.

Фон Тун мялся, не решаясь что-то сказать. Он избегал смотреть прямо на кого-нибудь из нас, когда начал отвечать:

— Как уже было сказано, Клаус Зэнгер был слегка эксцентричным человеком. Он распорядился, что лишь двое из вас смогут унаследовать все состояние. Но и это можно будет сделать определенным образом только после исполнения определенных… мм… условий.

— Ну и каковы же, наконец, эти условия? — спросила Элен.

Фон Тун снова закашлялся, словно слова застряли у него в горле. Наконец он проговорил:

— Клаус Зэнгер распорядился, что все его состояние должно и дальше оставаться во владении семьи, — ответил он. — А чтобы достичь этого, двое из присутствующих здесь должны вступить в брак и изменить свои фамилии на фамилию Зэнгер.

На этот раз молчание, повисшее в помещении, длилось намного дольше.

— Это… надеюсь, это шутка, — пролепетала наконец Мария.

— Боюсь, что нет, — ответил фон Тун. — Главнейшей и самой известной целью Клауса Зэнгера было то, чтобы его род никогда не исчез с лица земли. Так что те условия, которые он поместил в своем последнем волеизъявлении, совершенно очевидны, боюсь, что так.