— Нет, не могло, — уверенно сказал Бренан. — Я точно родился на нашей ферме, родители рассказывали мне о том странном дне. И они никогда не были на Абраде… А почему это так важно?

Гвен вновь села в свое кресло и объяснила:

— Дело в том, что Лахлин окружен специальными чарами, которые не дают Искрам попадать на ваш остров. Это было сделано еще в прошлом тысячелетии, после того как нашим предшественницам не удалось договориться с поборниками о беспрепятственной передаче новорожденных ведьм. И тогда, во избежание дальнейших конфликтов, сестры возвели Барьер, чтобы ведьмы на Лахлине вообще не рождались.

— Я читал о Лахлинском Барьере, — кивнул Бренан. — Но разве меня это касается? У меня же нет Искры — только ее отпечаток.

— Чтобы получить этот отпечаток, ты должен был, находясь в утробе матери, контактировать с Искрой. И все указывает на то, что она все-таки попала на Лахлин. Если я ничего не напутала в датах, то уже через месяц после рождения… после твоего рождения наши старейшие созвали всех опытных сестер, чтобы усилить Барьер. Будто бы для пущей уверенности, а как оказывается, не только для этого. На самом деле он был поврежден. А значит, сестра Айлиш… Погоди-ка! — Гвен вопросительно взглянула на Бренана. — Ты назвал день своего рождения странным. Почему?

— Потому что тогда действительно произошло кое-что странное. Вне всякого сомнения, магическое. Накануне наш дом посетила молодая женщина. Она объяснила, что едет к тетке в Дервег, но сбилась с главной дороги. Поскольку был уже вечер, отец не мог оставить ее на ночь без крова — на Лахлине, даже на юге полуострова Аден Флахт, где мы жили, конец монфовира считается началом зимы. Поэтому он предложил женщине заночевать у нас, однако предупредил, что ей вряд ли удастся выспаться, так как у его жены уже начались схватки. В ответ женщина сказала, что, наверное, ее привел сюда сам Дыв — у себя в городе она училась у самой лучшей повитухи и уже успела принять множество родов. И хотя за мамой присматривала старая повитуха из соседней деревни, от лишних рук грех было отказываться. Роды оказались тяжелыми, схватки продолжались целую ночь и почти все утро, а ближе к обеду наконец-то родился я. Незнакомка очень умело приняла меня, спеленала, передала матери — и вот тогда произошла эта самая странность. И у отца, и у мамы, и у старой повитухи одновременно потемнело в глазах, а когда прояснилось, все осталось, как было, за исключением того, что гостья исчезла, как будто растворившись в воздухе. Как потом выяснилось, также исчез ее конь вместе со всей поклажей. Сначала родители были очень напуганы, но, убедившись, что со мной все в порядке, постепенно успокоились. А вот старая повитуха никак не могла угомониться, все причитала и умоляла молчать о том, что произошло, не обмолвиться никому ни единым словом. Ее страх был понятен: тут явно не обошлось без чар, а если поборники начнут следствие, то сразу возьмут ее в оборот, так как все повитухи у них под большим подозрением. Отец с матерью тоже не хотели связываться с представителями власти, поэтому все трое поклялись хранить все в тайне. Старушка умерла через три года, так и не рассказав никому о том случае. А когда у меня проявились первые способности к магии, это не застало родителей врасплох. Они уже давно поняли, что та загадочная женщина была колдуньей и появилась у нас именно из-за меня.

— Это была не колдунья, — уверенно сказала Гвен, — а ведьма. Я даже догадываюсь, кто именно. Родители не описывали тебе ее внешность?

— Описывали. Отец хорошо ее запомнил, хотя имя вылетело у него из головы. Слегка пухленькая, невысокая, розовощекая, с кудрявыми темно-рыжими волосами, круглым веснушчатым лицом, зеленовато-карими глазами и курносым носом.

— Так и есть. Это была старшая сестра Айлиш вер Нив, тогда еще просто сестра.

— И она прибыла на Лахлин, чтобы принять у мамы роды? — спросил Бренан. — Зачем? Какой в этом смысл? Другое дело, если бы объяснила родителям, кто я такой, и предложила помочь с переездом на Абрад. А так просто исчезла. Неужели ведьмы умеют переноситься с места на место?

— Сестра Айлиш никуда не переносилась. Твоим родителям и повитухе просто показалось, что она мгновенно исчезла. На самом деле на них наслали чары забвения.

— О! — пораженно протянул Бренан. — Такие чары существуют?

Гвен кивнула:

— Они очень сильные, но имеют одно существенное ограничение. С их помощью нельзя заставить человека забыть прошлые события — только грядущие.

— Как это?

— Чтобы вычеркнуть из памяти определенный промежуток времени, чары забвения нужно наложить еще в начале этого промежутка. Так сказать, поставить метку, обозначить момент, с которого будут стираться воспоминания. В вашем случае, полагаю, события развивались следующим образом. Сестра Айлиш, определив, что рождается мальчик, спокойно приняла тебя, отдала матери — и именно тогда наслала на нее, твоего отца и повитуху чары забвения. Дальше случилось то, о чем все трое вскоре забыли, а когда все закончилось, сестра Айлиш обездвижила их, передвинула на те места, где они находились в первоначальный момент действия чар, вновь положила тебя рядом с матерью, а сама убралась прочь. После себя, очевидно, оставила особое заклятие, которое сработало где-то через полчаса, активировав чары забвения и одновременно отменив чары неподвижности. Возможно, в мелких деталях что-то было иначе, но я не сомневаюсь, что в общих чертах правильно воспроизвела ход событий.

— И о чем же могли забыть мои родители и повитуха? — спросил Бренан. — Чего такого важного случилось после моего рождения?

— Еще одно. У твоей матери была двойня — ты и твоя сестра-близнец. Ведьма, чья Искра оставила в тебе отпечаток. Айлиш вер Нив забрала ее и стерла из памяти твоих родителей малейшее воспоминание о том, что у них, кроме сына, родилась еще и дочь. Это уже не просто мое предположение, а бесспорный факт. Собственно, только так и появляются на свет мальчики-ведьмаки — в паре с сестрой-ведьмой.

Ошеломленный такой новостью Бренан попросту лишился дара речи. Он с молчаливым изумлением таращился на Гвен, а девушка тем временем продолжала:

— Я сразу поняла, кто ты такой, потому что хорошо знаю твою сестру Шайну, а ты невероятно похож на нее. Поэтому и была уверена, что родился в Кередигоне — ведь именно оттуда привезла ее сестра Айлиш. Теперь я понимаю, что она просто нашла там молодую супружескую чету и уговорила их в обмен на поместье в Гвыдонеде выдать себя за родителей Шайны. Таким образом удалось скрыть от всех, что Лахлинский Барьер дал слабину. Думаю, об этом никто не узнал, кроме, конечно, самой Айлиш вер Нив и девяти старейших сестер. Люди думают, что мы с легкостью определяем, где и когда должна родиться новая ведьма, но на самом деле это очень сложная процедура, и по традиции ее проводят старейшие. А когда они выяснили, что Искра, освободившаяся после смерти сестры Бри вер Айрен, попала на Лахлин, решили не предавать этот факт огласке и поручили сестре Айлиш уладить дело.

— Но это же подло! — наконец выдавил из себя Бренан. — Это жестоко, не по-человечески! Ваша сестра Айлиш знала, что я ведьмак, но бросила меня на Лахлине, заставила моих родителей каждый день, каждую минуту рисковать собой, чтобы защитить меня от поборников. А если бы их разоблачили, то сожгли бы на костре вместе со мной. Ну разве так трудно было забрать на Абрад всех нас вместе — и меня с сестрой, и маму с отцом? Сейчас они были бы живы, я бы заботился о них… — Парень умолк, почувствовав, что на глаза наворачиваются слезы.