– Я поражаюсь тому, как легко ты держишься в седле, Григ, а ведь последние три года не видел ни одной лошади! – сказал прелат, повернувшись к новичку. – Обидно, что при таких разносторонних талантах ты не можешь вспомнить, кто ты таков!

– Я обязательно вспомню, ваша светлость! – пообещал тот и улыбнулся. Его жеребец держал уверенную рысь вровень с другими лошадьми и не пытался сбросить наездника, хотя и слыл в конюшне непутевым.

Вскоре тучи разошлись, солнце стало пригревать, и выпавший накануне снег начал таять, однако суглинки были позади и сырость дороге уже не вредила. Копыта лошадей взбивали легкий грунт песчаных наносов, бывших когда-то берегом моря, а прогревшийся встречный ветер начал доносить морские запахи, однако потребовалось скакать еще час, минуя перелески, балки и кустарник, прежде чем он основательно пропитался запахами йода и рыбацких сетей.

Море было все ближе, в небе появились беспокойные чайки, кричавшие так громко, словно никогда прежде не видали всадников.

Отряд выехал на высокий берег, откуда были видны катившиеся через бухту волны и стоявшие возле причала корабли. Они были большими, пригодными для погрузки гвардейцев и лошадей, а чуть дальше, у причалов попроще и пониже, размещались суденышки для рыбацкого промысла и сбора водорослей.

В одном месте обрывистый берег был специально срыт и замощен бревнами так, чтобы получилась твердая дорога. По ней отряд начал спускаться к причалу, где еще теснилось множество неразгруженных телег.

– Что у вас там, скоро закончите? – спросил прелат, подъезжая к кораблям ближе.

– Пенька осталась, ваша светлость! – ответил один из капитанов. – Сейчас закончим!

Прелат приказал войску спешиться, и Григ тоже сошел на бревна. Почувствовав на себе чей-то взгляд, он оглянулся и увидел Бакрута, одного из четверки гвардейцев, приходивших убить его по приказу интрессы Амалии. Тогда Григ перед всеми опозорил Бакрута, и видно было, что он этого не забыл.

– Опасайся его, – сказал оказавшийся рядом Тревис, смотревший как будто в другую сторону. – Он злопамятный, когда-нибудь обязательно попытается тебе отомстить.

– Откуда вы знаете о счетах между нами, господин сержант? – удивился Григ.

– Рассказали, – усмехнулся Тревис. – Это же гвардия. Будет случай – убей его, так тебе спокойнее будет.

– Ну-ка, разберись в колонну! – закричал один из распорядителей. – По одному на мостки – пошли!

Гвардейцы начали с лошадьми грузиться на корабли. Животные храпели и боялись качающихся мостков. Некоторых, особенно нервных, приходилось затаскивать на борт вчетвером, а то и вшестером.

Дело продвигалось медленно.

Прелат оставался на берегу с Тревисом и еще тремя телохранителями и оттуда руководил посадкой, указывая то на одно, то на другое упущение капитанов. Было шумно, лошади танцевали на мостках, гвардейцы ругались.

– Уздечку держи! – кричал распорядитель с красным лицом. – Я сказал – уздечку, а не подпругу! По-тя-ну-ли!

Солдаты дружно взялись, и очередная перепуганная лошадь застучала подковами по палубе.

Жеребец Грига повел себя на удивление спокойно, хотя знавшие его гвардейцы заранее предвидели неприятности. Но обошлось, Григ первым ступил на помост и за уздечку перевел за собой жеребца.

– Ишь ты, образумился, змей! – воскликнул кто-то.

– Просто хозяин ему нашелся, – сказал сержант, также знакомый Григу по схватке на водочерпалке.

Как ни старался прелат ускорить погрузку, как ни хлестал себя по сапогам стеком, полностью приготовить корабли к отходу удалось лишь ближе к полудню.

– Ну наконец-то, великие реки, – сказал гвардеец, сидевший на скамье рядом с Григом. – Я уж думал, так и заночуем у берега.

– Сейчас осень, это опасно, – заметил Григ.

– Вот и я о чем. Вдарит волной – и все на дно, даже обидно потонуть возле берега.

– Ну хватит тебе, Седой, любишь ты страху нагнать, – из темного угла подал голос другой гвардеец.

– Да, Седой, этого у тебя не отнимешь, – согласился с последним еще один солдат. – Помнится, перед атакой у Кохти ты нас так Илкнерами запугал, что сотня едва назад не повернула.

– Не пугал я вас вовсе, а сказал только, что у них стрелки хорошие, так и что? Разве не прав был? Первую шеренгу выкосили, как корова языком…

– Страшная сеча была, – со вздохом произнес тот, что лежал в углу на соломе. – Я тогда даже клинок сломал и не заметил. Илкнеры хорошо дрались, хоть и жидковаты они на самом деле, но в тот раз… Ужас просто.

Налетевший порыв ветра ударил в снасти, волна качнула корабль и ударила о свисавшие с причала мешки с опилками.

– Навали-и-и-ись! – закричали на берегу.

Команда из дюжины мужиков уперлась в борт, и корабль начал медленно отходить от стенки.

– Закачало… – сказал кто-то.

По палубе застучали кованые башмаки матросов, заскрипели блоки, загудела от напряжения мачта, принимая на себя силу пойманного парусами ветра.

– А его светлость с нами? – спросил Григ.

– С нами, у него на носу богатый партамент со стекольными окошками, – пояснил Седой.

– Нам здесь тоже неплохо будет, – сказал солдат из угла. – Отхожее место на корме – чистое, воды-то пропасть. Дров много взяли, значит, горячее давать будут, а еще вина сладкого.

– Откуда сладкое-то, Притчет? – спросил кто-то.

– Оттуда. На море дают вино, чтобы кровь лучше гоняло.

– А почем ты знаешь?

– Я со второй ротой на Илкнеров десантом ходил, вот и знаю.

Через час разговоров и солдатских историй корабли вышли в открытое море и качка усилилась.

С палубы в трюм спустился один из телохранителей прелата Гудрофа.

– Григ-Молчун! Тебя к его светлости зовут!

Новичок вскочил со скамьи и, едва не ударившись о бимс, стал пробираться к выходу. Ступив на первую ступень, он оглянулся и у сквозного квадратного окошка снова увидел Бакрута. Тот поигрывал кинжалом, перебрасывая его из руки в руку, но, встретившись взглядом с Григом, отвернулся к окну.

«Помни и берегись – помню и берегусь», – вспомнил Григ невесть откуда прилетевшую фразу. Кажется, это было объявление войны.

Курьер ожидал новичка на палубе и, когда тот поднялся, махнул ему рукой и поспешил вдоль борта.

Свежий ветер ударил Григу в лицо, и он улыбнулся, поскольку эти ощущения были ему знакомы. Наверное, палуба, надстройки, снасти и паруса были тогда другими, а название судна звучало как «Аллакорда» или «Аврора», но море и качка были такими же.

Его светлость ожидал Грига в своих «партаментах», которые по сравнению с темными трюмами казались дворцом.