№ 440: Привет, Жюдит! Мне очень понравились твои фото, что ты нам приготовила хорошенького?

Эй! Привет! Ты чего не отвечаешь?

Хей? Ты не разговорчивая?

СКУУУУУУЧНООООООООО

Сучка, в любом случае ты слишком толстая!! Отсоси мой большой член!

Большинство бесед – это мертвые чаты вроде «хей!», «привет», «привет, Жюдит». Десятки вариантов ответов на мою шутку в профиле про 5 звезд на BlaBlaCar.

№ 310: Первый раз встречаю человека с пятью звездами на BlaBlaCar. Я впечатлен.

№ 217: Привет, как дела! Я ищу попутчиков! Да нет, шучу

№ 315: 5 звезд на BlaBlaCar! Неплохо!

Некоторые разговоры меня забавляют. Хотя их я тоже не помню. № 765 уверяет, что из нас бы получилась «самая красивая семья». № 746 играет в демографа: «А ты знала, что 1800 французов живут в Берлине #FUNFACTS». № 628 нетерпелив:

– Привет, Жюдит! Ты вернулась во Францию?

– Да! Но только на две недели, потом снова в Берлин. Как думаешь, выдержишь разлуку?

– Ха-ха-ха! Не уверен!

– Можешь пока посмотреть TedTalk для мотивации.

– Да, так и сделаю! Как быть терпеливым на профессиональном уровне.

Да, диалог с номерами 611 и 610 я начинаю с одной и той же любимой фразы: «Tinder та еще дыра». Номерам 609, 608, 607, 606, 605, 604, 603, 601, 600, 599, 598, 597, 596, 595 пишу то же самое.

В глубине души я все же отлично понимаю, что делаю. Текстовый файл этих переписок позволяет увидеть их такими, как есть, без приукрас графики и дизайна приложения.

Я отлично помню то первое января. С момента моего расставания с Миражом прошло чуть больше месяца, я еще не переехала в Берлин. Слежу за его вечеринкой, просматривая его аккаунт и аккаунты его друзей в «Инстаграме». Я должна была быть там, с ним, счастливая. Мой вечер не так плох, однако к полуночи меня охватывает тоска, что я не могу обнять своего парня, как это делает брюнетка рядом со мной. Но еще меньше мне хочется, чтобы эту тоску заметили, я не хочу вызывать жалость. Почему мне так стыдно быть одинокой? Почему мне так стыдно переживать из-за этого одиночества? Мне кажется, даже если бы мухлевала с налогами, я бы чувствовала себя менее жалкой. «Смогу ли я снова влюбиться?» – спрашиваю я себя по дороге домой в шесть утра.

Дальше все предсказуемо. Комната наполняется серостью январского утра, я в полудреме беру телефон и свайпаю, свайпаю, свайпаю, переписываюсь с кем попало в надежде избавиться от горечи одиночества. «Я не позволю себе так начать новый год», – обещаю я себе. В беседах, которые я веду в это же время, я совсем другая. Притворяюсь позитивной и динамичной: «Только что вернулась домой, протанцевала всю ночь! Съем большую тарелку спагетти и спать!!» № 603 отвечает, что ему немного грустно проводить первое января в Tinder. Ого? Он не из Парижа, он просто приехал на Новый год.

Переписка с № 603 заняла примерно 12 страниц. Я говорю, что мне «очень нравится его борода», что «ну, если у него еще не было Tinder-свиданий, я его научу», уверяю его, что «у меня тоже редко случаются приятные беседы в Tinder», перед тем как закрыть приложение. Беспечная жестокость. Я понимаю, что просто хочу, чтобы на телефоне высвечивались уведомления. Я еще подростком запомнила поэтическое название книги Анны Гавальды «Мне бы хотелось, чтобы меня кто-нибудь где-нибудь ждал». Я могла бы заняться плагиатом и дать названия этим восьмистам страницам. Не «Жюдит Дюпортей – зашифрованные архивы», а «Я хочу, чтобы кто-нибудь мне написал». Или даже так: «Я_хочу_чтобы_кто-нибудь_мне_написал». Так я обошлась не только с № 603, но и со многими другими.

Потихоньку я начинаю разбирать реальность. Я перечитываю сотни страниц переписок, и в голове формируется мысль, будто относящаяся к кому-то другому, ведь слишком тяжело думать так про себя: «Эта барышня сошла с ума, у нее зависимость от Tinder». Первое чувство, которое я испытываю, – стыд. «Я совершенно слетела с катушек», – на этот раз я говорю вслух. У меня зависимость. Это неутолимая, постоянная необходимость в самоутверждении. Я пользовалась Tinder десятки и сотни раз, чтобы заполнить пустоту. Но в лодке течь. Вот уже три года, как я установила приложение, а я все больше чувствую внутреннюю пустоту и наблюдаю, как множатся мои неврозы.

Я абсолютно, совершенно точно сумасшедшая. В десятый раз перечитываю свою шутку про то, что я серийная убийца на задании и зарегистрировалась в Tinder ради него. Как я могла забыть всех этих людей? Какую еще чушь я творила в этой части жизни, о которой у меня не осталось никаких воспоминаний? А парни, что оскорбляли меня, они тоже всё забыли и живут с верой в собственное примерное поведение лишь потому, что не приемлют свою темную сторону? Неужели интернет стал отдушиной для нашего сумасшествия?

Через несколько дней я поговорила с Эриком Клиненбергом, социологом из Университета Нью-Йорка, о моих восьмистах страницах. Он изучает целибат и новые формы отношений. Эрик стал известен в 2012 году благодаря своей книге «Going Solo»[36]. В 2015 году он написал в соавторстве с актером и сценаристом Азизом Ансари другую книгу – «Modern Romance: an Investigation» («Современная романтика: расследование»). В ней авторы пытаются измерить силу потрясения, которое нанесли технологии укладу наших любовных отношений.

«Я удивлена, что веду себя гораздо хуже, чем думала», – объясняю я социологу в нашей беседе по скайпу. «Меня это совершенно не удивляет, – отвечает он. – Интернет все чаще становится местом разрядки, где каждый старается снять напряжение за счет другого». Я ничем не лучше мужчин под номерами 847 и 848. Странно получить опыт такого глубокого самоанализа с помощью инструмента слежки. Будто АНБ открыло свои архивы в терапевтических целях.

Осознание горько, оно ранит, нокаутирует меня, почти как апперкот. Но в то же время я чувствую и освобождение. Я больше не могу врать себе. У меня есть проблема. Патологическое желание доказывать себе, что я могу кому-то нравиться. И невозможность двигаться дальше, создать настоящую связь. Каждый раз я начинаю одну и ту же недоисторию.

У меня нет денег на обычную психотерапию, так что я закатываю рукава и в следующие несколько месяцев трачу все свободное время на чтение литературы о зависимостях, ищу слова, чтобы диагностировать свою «болезнь». Я нашла теорию привязанности психиатра и психоаналитика из Великобритании Джона Боулби. По мнению ученого, существует четыре типа привязанности: надежный, тревожно-устойчивый, тревожно-избегающий, дезориентированный. Люди, страдающие расстройством