В том же номере была опубликована колонка Елены Боннэр «Держать? Кого?», которую можно считать квинтэссенцией наиболее радикальной оценки происходящего в стране с точки зрения представителей «демократических убеждений». «А с утра Украине независимой и Казахстану сказано было: не рыпайтесь, а то мы – победители, Великая Россия – территориальные претензии вам предъявим. Бог ты мой, ну почему моя любимая, моя единственная и действительно великая Россия ничему на собственной крови, на собственном опыте не учится? Ведь дала судьба Ельцина (…) Что дала нам та великая, насквозь кровью пропитанная победа? Триста миллионов рабов в собственном доме, гидру военно-промышленного комплекса, горы оружия (…) только для того (или за то?), чтобы мы чуть ли не половину Европы в собственную вонючую тюрьму затащили. По новой пойдем?» – писала Елена Боннэр, комментируя эпизоды IV съезда Народных депутатов СССР. «Прозревшие люди, научившиеся различать правду и ложь (великий урок и пример Андрея Дмитриевича Сахарова), будут жить в суверенных и, надеюсь, если у лидеров от победы голова не закружится, дружественных государствах», – писала вдова академика. В статье она упоминает о человечески хорошем отношении к Борису Ельцину и тем не менее считает нужным предупредить: «Это не значит, что я буду молчать, если его и дальше понесет в великую Россию. Державу. От слова „держать“».

Можно упомянуть, что метафора про «вонючую камеру», в которую Россия затащила Восточную Европу в 1945-м – цитата из выступления Елены Боннэр перед народными депутатами России и Союза 28 августа. Так, во всяком случае, эта речь определяется в газете «Куранты», где она была опубликована 3 сентября 1991 года. Тогда, констатируя смерть СССР, Боннэр предложила предоставить право полной государственной самостоятельности всем автономным образованиям на территории СССР, заключив с ними при посредничестве Съезда народных депутатов СССР договор о гарантировании прав меньшинств, после этого Съезд и Верховный Совет должны объявить о самороспуске. Ядерное оружие, с точки зрения Боннэр, должно быть передано некоему высшему контрольному совету (по-видимому, состоящему из представителей новых государств), а офицерам Советской армии следует предоставить гарантии пенсии и жилья в местах службы или в любой другой точке по их выбору. В этом же выступлении Елена Боннэр с возмущением приводила реплику из обсуждения, свидетелем которого она стала. Речь шла о возможном создании общего правительства из представителей всех союзных республик. В разговоре, как можно понять, участвовали представители российского руководства и, если верить Боннэр, велся он так: «Россия есть Россия, и ей в будущем межреспубликанском правительстве должно быть премьерство (…) Ну а Министерство образования отдадим какому-нибудь там Усман-задэ». Заканчивалось выступление следующей тирадой: «И еще одно требование. Нравственное требование России. Всё-таки много лет мы были сытее, чем хлопковый Узбекистан или еще кто-нибудь. Нам придется им помогать. Я на себя беру очень большую функцию на ближайшие месяцы. Я буду объяснять Западу, а Запад меня слышит, что нельзя помогать только России. Я голову разобью за то, чтобы помогали всем республикам. А вам, товарищи депутаты, надо думать, допустимо ли нас согнать в очередной раз в великую Россию, в тюрьму народов» («Россия не должна стать тюрьмой народов», «Куранты», 03.09.1991).

Замечание Боннэр о территориальных претензиях России относилось к краткому эпизоду политических событий тех дней – 26 августа пресс-секретарь президента Ельцина Павел Вощанов сделал неожиданное заявление о том, что Россия может предъявить территориальные претензии к республикам, отказывающимся подписать новый союзный договор. История появления данного заявления (вскоре дезавуированного российским руководством после резкой реакции со стороны Украины и Казахстана) не вполне ясна. Тем не менее сама мысль о подобной возможности стала предметом публицистических обсуждений, о чем пойдет речь ниже.

Между тем к середине сентября мысль о том, что Союз, скорее всего, сохранить не удастся, постепенно становилась очевидной. Во всяком случае, на страницах «Московских новостей» начали всё серьезнее обсуждать альтернативные сценарии. Один из них в статье «Что дальше?» был представлен 15 сентября Александром Ципко, в 1988-1990 годах работавшим помощником члена Политбюро Александра Яковлева и бывшего одним из интеллектуалов, обеспечивавших поддержку официального курса перестройки. На этот раз Ципко выступил как сторонник скорейшего превращения РСФСР в самостоятельное государство: «На мой взгляд, если не удастся объявившие государственную самостоятельность Украину и Казахстан привлечь к строительству нового обновленного Союза, то руководству РСФСР надо немедленно приступить к окончательному оформлению своей государственности (…) На территории бывшего СССР должен быть хоть один сильный и прочный центр. Если его не смог создать Горбачев, то решить эту задачу предстоит Ельцину». При этом он предостерегал российских политиков от любых попыток влиять на выбор суверенных республик: «И не дай Бог российским демократам переступить через собственные принципы суверенизации советских республик, верховенства республиканских законов над союзными. Демократический империализм еще более неприличен, чем коммунистический (…) Великороссам пора научиться ответственности за свои поступки и свои политические идеи».

22 сентября в «Московских новостях» появилась статья «Между нами равными говоря». Ее автором была Ксения Мяло, старший научный сотрудник ИНИОН, в будущем активный деятель русского национального движения. В этой статье, среди прочего, рассматриваются вопросы о взаимоотношениях России и будущих суверенных республик, а также вопрос границ. В частности, Мяло писала о том, что многими политиками теперь суверенных республик подразумевается, что Россия «снова как „большая“, „первая среди равных“ должна уступить „маленьким“, что рекомендовал еще Ленин». Мяло формулирует мысль о том, что «необходимым условием плавного перехода от общесоюзных к российско-республиканским отношениям является, если угодно, распространение на Россию „презумпции невиновности“, которой пользуются все государства мира. По идущей от большевиков традиции любое государственное самопроявление России неизбежно трактуется как великодержавный шовинизм». Что касается национальных отношений на пространствах бывшего Союза, то Мяло выдвигает тезис, что «население большинства республик не образует наций в международно-правовом смысле» – исключением при этом является Россия, где процесс формирования нации «исторически прошел уже давно, и которая даже в советский период привычно выступала в образе общего для всех государства». Именно поэтому, по мнению Мяло, не следует фиксировать границы союзных республик, поскольку «некоторые республики уже сегодня должны быть готовы, что демонтаж Союза вряд ли ограничится лишь верхними его этажами. Следующим этапом станет демонтаж некоторых из ленинско-сталинских республик, и речь может идти только о его способах: правовых или под резким давлением снизу». При этом Мяло предостерегала Россию от политического вмешательства в процессы, которые могут начаться в среднеазиатских республиках. «Думаю, дружелюбная дистанция при одновременно поставленной на правовую основу защите российских интересов и российских граждан будет оптимальной позицией. И, разумеется, для своей реализации она вовсе не требует заключения нового союзного договора».