Наталия увидела стройную фигурку Майи, и ей показалось, что та ей подмигнула… с того света. Рядом с ней интересный мужчина, светловолосый, высокий, спортивного склада. Открытое лицо, приятная улыбка. Майе как будто бы нравилось его присутствие рядом с ней.

– Кто это? – спросила Наталия у лодочника.

– Один отдыхающий. Майя и с ним иногда садилась за один столик. Он то приезжал, то уезжал, видать, занятой человек.

– А вот это что за мальчик?

– А это и есть тот молодой человек, который все расспрашивал про Майю и следовал за нею на лодке, но так и не осмелился познакомиться.

– Скажите, и надолго уплывала Майя?

– Почти на весь день. Может, она стихи писала и набиралась на реке вдохновения?

– А почему вы сказали о стихах?

– Потому что она носила с собой что-то вроде планшета. Вот я и подумал тогда, что она писательница или поэтесса. У нее внешность подходящая.

– Планшет? Может, это был этюдник, такой, знаете, как у художников? – предположила Наталия и вновь переключила свое внимание на преследовавшего Майю молодого человека. Ведь это он наверняка пугал ее записками. – По-моему, он слишком изящный для мужчины, – заметила она, бросив быстрый взгляд на своего собеседника. – Вам не кажется?

– Вкусы у всех разные… – пожал плечами лодочник.

– А там, в протоках, куда я сегодня заплыла, вообще-то обитаемое место? Я имею в виду берег, где пасутся коровы?

– Да, конечно. Там неподалеку небольшая экспериментальная ферма. А коровы, кажется, голландские. Молока, говорят, дают много.

– Значит, если бы я сошла на берег, то не потерялась бы окончательно?

– Нет, что вы! – воскликнул лодочник. – Там бы вас и приютили, и накормили. Я был у них, видел коров.

«Какие странные коровы… на ощупь. Неужели у голландских коров даже нет шерсти, нисколько?» Наталия вспомнила то чувство брезгливости, которое охватило ее там, на берегу, когда она дотронулась до одной из этих коров, и почувствовала мерзкую гладкость и холод. Черт знает что!

– Вы позволите мне оставить у себя эту фотографию? – кокетливо склонив голову, попросила она.

– Конечно. Она все равно ничья.

– А где останавливался вот этот белобрысый красавчик?

– В двенадцатом домике.

– А этот «изящный»?

– В домике для гостей, в лесу, номер я не знаю.

– И все равно: вы очень осведомленный человек. Это поразительно. ФБР много потеряло, не пригласив вас на службу. Честное слово.

«Бывший гэбэшник», – поставила она ему диагноз и про себя презрительно ухмыльнулась. А вслух произнесла несколько дежурных фраз благодарности.

– Вы одна? – неожиданно спросил лодочник, кивая на домик.

Наталия почувствовала, что он начинает уже надоедать ей своим любопытством.

– Одна, – ответила она, непроизвольно краснея и вспоминая, в каком виде оставила на постели Логинова.

– А то мне показалось, что к вам сюда направлялся мужчина, высокий такой, представительный, в белой куртке и джинсах.

Она ничего не ответила и встала, давая тем самым понять, что не намерена дальше продолжать разговор. Довольно с него и того, что она вообще «снизошла» до этого вездесущего лодочника.

Дождавшись, когда он отойдет на приличное расстояние, Наталия вернулась в домик и тщательно заперлась изнутри.

– Я видел, как ты разговаривала с этим типом. Ты что, снова что-то копаешь? – Логинов смотрел на нее в упор. В руках он держал наполовину очищенный апельсин, от которого по всей комнате разлился замечательный аромат.

– У тебя же есть от меня секреты, значит, и я имею на это право, – вспомнила она золотое правило о лучшем способе защиты – нападении.

– Нет. Мне стоило бы подумать об этом раньше и полностью изолировать тебя от общества. Ты же моя женщина? Да или нет?

– Я принадлежу тебе как мужчине, не больше… Поверь, я тебе еще ни разу ни с кем не изменила, но человек внутри меня до чрезвычайности свободолюбив, поэтому лучше тебе бросить свои собственнические замашки и заняться непосредственно моим телом, а не душой и тем более не головой. Представь, что ее у меня нет вовсе.

Он смотрел на нее с недоумением.

– Но ведь это же опасно, как ты не понимаешь, – вдруг неожиданно серьезно сказал он. – Лучше расскажи мне… Какое видение толкнуло тебя сюда? Неужели опять Майя? Но ведь с ней как будто все ясно.

И снова волна искушения во всем признаться, все ему рассказать затмила ее сознание. Она едва сдерживала себя, но все же промолчала. Только заметила как бы между прочим, чтобы не показаться невежливой и в то же время воспользоваться возможностью хотя бы как-то объяснить свое пребывание в этом лагере:

– А тебе разве не кажется подозрительным, что жених Майи убит, а сама она на следующий день погибла в автокатастрофе, причем сгорела дотла?… Что это – простое совпадение? Я лично в это не верю. Вот почему я здесь. Хожу, расспрашиваю лодочников, официанток, кастелянш, – на одном дыхании выпалила она. Про фотографию решила промолчать – вдруг Логинов захочет ее «приватизировать»?

– И долго еще ты здесь будешь загорать? – уходя от ответа, спросил он.

– Сколько понадобится, а что? Ты против?

– Если тебе хочется услышать мое мнение, то знай: мне спокойней, когда ты дома. Ты вполне могла бы дождаться моего отпуска, и мы поехали бы сюда вместе…

– Своим не обязательно было дожидаться отпуска. Просто я тебя еще ночью попросила съездить со мной. И я не верю, что ты воспринял мою предстоящую поездку как обыкновенное желание отдохнуть на природе. Ты же не дурак.

– Да, это так. Поэтому я еще больше волновался о тебе. Кроме того, мы установили слежку за одним типом, и вдруг оказалось, что он на своем «мерсе» ошивается возле твоего подъезда. Более того: ты садилась к нему в машину и о чем-то разговаривала. О чем? Что тебя связывает с Ядовым?

Она нашла в себе силы не удивляться и не показала виду, что благодарна ему за такую ценную информацию: теперь она знала фамилию своего заказчика, «рябого», «человека со шрамом». «Ядов – вот это фамилия. Коротко, ясно и очень ядовито».

– Он сообщил мне, что мой старый знакомый, Бедрицкий, болен и хочет меня видеть, – произнесла она своим обычным тоном.

– И все?

– Нет. Он хочет, чтобы я поприсутствовала на поминках его жены.

– Кого, Ядова?

– Нет, Бедрицкого.

– Но ведь прошло столько времени… – Игорь недоуменно пожал плечами.

– Ничего не могу тебе сказать… А ты, кстати, когда собираешься возвращаться в город?

– Утром. Ты не поедешь со мной?

Она взглянула ему прямо в глаза и поняла, что он действительно боится за нее, что он все бросил и приехал не к ней, а за ней. Он хочет увезти ее домой и спрятать там ото всех и вся. Приберечь в целости и сохранности, как свою собственность. Для себя. Он собственник, как и все мужчины.