– Но это ненадолго, как я слышал, – тихо произнес он.

Морган метнула в него взгляд:

– Это он вам сказал?

Ричард уклонился от прямого ответа:

– Я всегда держу ушки на макушке. Дли жизни при дворе это просто необходимо.

Музыка заиграла вновь, но ни Морган, ни Ричард не двинулись с места.

– Интересно, он такой противный из-за своих религиозных взглядов? – поинтересовался Ричард, приглаживая волосы.

– Едва ли. Впрочем, то, что произошло между Нортумберлендом и лордом Дейкром, не имеет ко мне ни малейшего отношения, – ответила Морган, избегая смотреть в глаза Ричарду.

– Пока не имеет. Создан прецедент для обвинения в государственной измене.

Терпение Морган было на пределе. Они беседовали вполголоса, в то время как вокруг них смеялись, шутили, танцевали. Морган окинула взглядом комнату. Она была по горло сыта раздраженными замечаниями Гриффина, раздосадована предельно сдержанным поведением Джеймса Синклера, испытывала отвращение к бестактным проискам Томаса Кромвеля, вмешивающегося в личную жизнь людей, перестала испытывать благодарность к Тому Сеймуру за его многозначительные советы и злилась на Шона О’Коннора с его ортодоксальными религиозными взглядами. В жизни Морган оказалось слишком много мужчин, но ни один из них не интересовался ее собственными чувствами, не думал о ее счастье. Королевские покои были полны людей, однако Морган чувствовала себя совершенно одинокой.

Суд над лордом Дейкром должен был проходить в Сент-Джордж-Холле в Виндзоре. Вообще-то подобные процессы проводились в лондонском Тауэре, но никто из представителей знати не пожелал мучиться в душном городе в конце августа.

В своих апартаментах Анна Болейн излучала самоуверенность.

– Это будет быстрая и чистая победа, – заявила она своему брату Джорджу перед утренним заседанием суда. – Возражения лорда Дейкра против моего брака с его величеством не что иное, как государственная измена. Решение суда будет предупреждением фанатичным приверженцам Екатерины Арагонской и ее настырной доченьки.

Морган, рассеянно перебиравшая струны лютни, подумала, как отреагировала бы Анна, узнай она, что одна из фрейлин не разделяет ее надежд на обвинение лорда Дейкра. Кроме того, она полагала, что ее безмолвная поддержка лорда Дейкра не была бы столь энергичной, если бы Джеймс Синклер не принял сторону Перси Нортумберленда. Джеймс находился при дворе уже больше недели, но Морган не виделась с ним с того самого вечера, когда он прибыл. Она полагала, что он будет искать встречи с ней, чтобы поближе познакомиться. Это было бы вполне естественно.

– Пора уже лордам собраться, – заметил Джордж Болейн. – Я буду присутствовать там, так что можешь надеяться на свидетельства очевидца, сестрица.

– Ты – мой талисман, – сказала Анна, протянув брату руку на прощание. – Ступай и передай мои наилучшие пожелания Гарри Перси.

Джордж направился к двери, но в этот момент она отворилась, впуская нового гостя. Им оказался граф Суррей в сопровождении высокого светловолосого джентльмена.

Морган готова была поклясться, что вскрикнула, но, видимо, этого не произошло, поскольку никто не обернулся в ее сторону. Она едва не потеряла сознание, ведь этот блондин был тем самым незнакомцем из сада, который ее изнасиловал, и Суррей представил его королеве как Френсиса Синклера, младшего брата сэра Джеймса.

Френсис поклонился, окинув собравшихся таким взглядом, словно все они, за исключением королевы и, может быть, Томаса Уайатта, ровным счетом ничего собой не представляли.

– Дела задержали Френсиса в Вудстоке, – пояснил Суррей, – в противном случае он прибыл бы вместе со своим братом.

Морган пряталась за Уайаттом. Анна Болейн и Суррей уже представили всех, кроме нее. Морган истово молилась, чтобы королева не заметила этого упущения, но, как только королева и придворные возобновили прерванную беседу, Френсис направился прямиком к Уайатту.

– Сэр, вы превосходный поэт, – сказал ему Френсис, протянув холеную руку с длинными пальцами, которые Морган хорошо помнила. – Я сам немного пытаюсь писать и понимаю, как это сложно.

Уайатт сразу понял, что Френсис не льстец.

– О, это так любезно с вашей стороны. Всегда приятно, когда твои усилия по достоинству оценены истинным знатоком.

– Естественно. Суррей, конечно, тоже неплох, но я предпочитаю ваши стихи.

И тут Френсис заглянул Уайатту через плечо.

– Кого это вы там прячете?

– Что? – Уайатт обернулся и рассмеялся. – О, это леди Морган Тодд. Полагаю, вы незнакомы.

Серые глаза застыли; Морган готова была поклясться, что все вокруг замерло и только они двое сверлят взглядом друг друга. Но нет, шум и суета не утихали, придворные продолжали беседы, королева терзала Марка Смитона, Маргарет Уайатт показывала новые танцевальные па Суррею.

– Счастлив познакомиться, леди Тодд, – наконец вымолвил Френсис и протянул руку. – Кажется, вы скоро станете моей невесткой?

Морган словно со стороны наблюдала за тем, как почтительно он целует ей руку. Казалось, это происходит с кем-то другим.

– Кажется, – ответила она и поразилась, что вообще не потеряла дар речи. – Хотя официального объявления о помолвке пока не было.

Френсис слегка пожал сутулыми плечами:

– Что ж, это произойдет сегодня или завтра.

Он все еще пристально смотрел на нее, но шок и удивление на его лице сменились выражением, которое Морган сочла бы игривым. Казалось, ситуация его забавляет.

– Поскольку я прибыл не столько из-за дела лорда Дейкра, сколько для того, чтобы помочь брату закончить все формальности с помолвкой, полагаю, эта новость не является больше секретом. В качестве будущей родственницы не покажете ли вы мне часовню Святого Георгия? Всю жизнь мечтал ее увидеть.

Морган не нашлась что ответить. Она просто стояла рядом с Френсисом Синклером, страстно желая, чтобы Уайатт, королева или еще кто-нибудь спасли ее от этого чудовища в человечьем обличье.

– Ступайте, Морган, – произнес Томас Уайатт, чтобы нарушить неловкое молчание. – Королева поглощена обсуждением суда над Дейкром и вряд ли заметит ваше отсутствие. – Он нежно улыбнулся и неожиданно поцеловал ее в щеку. – До меня дошли слухи о вашей помолвке. Должен вас поздравить.

Потрясенная, Морган покинула королевские апартаменты, вышла во двор и направилась к часовне. Френсис шел рядом, пытаясь приноровиться к ее шагу.

– Вы не можете отрицать, что жизнь полна иронии, – заметил он, когда они спускались по широкой лестнице.

– Я вообще не в состоянии говорить, – фыркнула Морган, постепенно приходя в себя и обретая уверенность. Она резко остановилась на середине лестницы, так что оба чуть не упали. – Вы! Среди всех живущих на свете, вы! Именно вы должны быть моим зятем! Не могу поверить!