Я боюсь представить, что в мире будет всего одна сверхкорпорация или сверхобщность людей, сосредоточившая в себе всю власть и мощь. Когда кучка сумасшедших, считающая себя полубогами, будет безгранично править человечеством. Опасно и бесперспективно. Я боюсь представить, что в мире будет множество больших и малых производств, миролюбиво сотрудничающих друг с другом под контролем кучки избранных от народа самых разумных людей. Какими бы они разумными не были, не смогут они всё охватить, значит, будут субъективности и ошибки. Также опасно и бесперспективно. Пока просто необходимо сочетать два варианта жизнеустройства человеческого общества. Пусть правят бал несколько десятков мощных корпораций и помогают им тысячи средних и мелких, конкурируя между собой, и пусть над ними будет небольшой контроль. Контроль ВОБР, чтобы деятельность корпораций не приобрела уродливые формы. Это самый правильный в настоящее время, плавный путь наверх к высокой разумности всех людей. А с высокой разумностью всех людей, а не отдельных гениев разума и даже не половины человечества, именно почти всех людей, пусть наступает что угодно – Коммунистическая эра, времена Изобилия и даже Золотые века. Ничего уже не будет страшно, всё пойдёт на пользу.

Сейчас возникла ситуация, когда нам надо стабилизировать положение. Марсианские повстанцы раскачивают лодку, а это никому не нужно, даже им. – Антон перевёл дух и взглянул вопросительно на меня. – Лексис, ты понимаешь меня? Понимаешь, кто я, и чего хочу в жизни?

– Понимаю, но о людях я привык судить по их делам, а не словам, – ответил упрямо я.

– Мои дела не расходятся со словами, будь в этом уверен.

– Я хотел сказать, что высокими целями не оправдываются низкие поступки. Благие намерения не ведут к свету, к свету ведут только благие дела.

– Ты упрям, Лексис. Излишне упрям. Ладно, давай вернёмся назад и обсудим ещё раз мои поступки. Я целился в твою жену и ребёнка? Признаю, но я бы никогда не выстрелил. Это был мой стопроцентно выигрышный ход, времени было маловато на более мягкие варианты. Даже если бы ты понял, что я играю, не рискнул бы жизнью своих родных. Мне нужен был ты, и всё. Я вообще никогда не убивал женщин и детей. А ты, десантник? – автоматически спросил он.

Я опустил глаза. Антон задумчиво некоторое время смотрел на меня, что-то отмечая про себя, и потом продолжил. – О микрочипе мы уже говорили, ты должен просто забыть о нём. Получается, не такой уж я плохой человек. Использую тебя? Да. Но предлагаю добровольное участие на благо человечества.

Я никак не отреагировал на его слова. Сколько можно повторяться. Он понял и спокойно сказал. – Ладно. Наступил твой черёд, Лексис, рассказать немного о себе.

– Ты всё обо мне знаешь.

– Многое, но не всё. Поэтому оставь своё детство, юность, десантную учёбу и службу и начни с захвата транспорта с осмием.

– Об этом ты тоже знаешь.

– Косвенно рассказали, но хотелось бы услышать из уст главного исполнителя.

Хорошо, что не сказал «главного героя», хотя чуть не вырвалось, я тогда ничего не рассказал бы. А так я решил вкратце и сухо пересказать произошедшие события. Антон внимательно слушал.

Когда я закончил, он сказал, – я верю, что так всё и было. Но объясни, как ты смог справиться с двумя опытными бойцами. Офицер и сержант считались одними из лучших десантников, за их плечами десятки сложных операций. Каждый превосходил тебя по боевой подготовке. Но ты их уложил.

– Их подвела самоуверенность, а меня выручила интуиция.

– Самоуверенность? Ну, хорошо, небольшая самоуверенность и недооценка тебя была. Допустим. Интуиция? Откуда у солдата-десантника такая высокая интуиция, раньше за тобой такого не наблюдалось. Что-то не сходится. А потом лидерские качества. Был рядовым исполнительным солдатом, и вдруг стал лидером. Сказали, ты ушёл на захват одним человеком, а пришёл с захвата другим. Что же ещё произошло на транспорте, что сделало тебя за полчаса, как в сказке, пророком, героем и вождём?

– Я видел глаза Мировой гармонии, – про себя, но почему-то вслух сказал я.

Антон не удивился моим странным словам, не засмеялся, сильнее сосредоточил на мне своё внимание и произнёс, – глаза Мировой гармонии. Интересно. Расскажи подробнее.

Я ничего не хотел ему раньше рассказывать, тем более о глазах Младенца. Я никому о них не рассказывал, кроме Тома, и то вскользь, а Антон мне вообще был больше неприятен, чем симпатичен. С какой стати я должен с ним делиться самыми глубокими переживаниями. Но в мире часто происходят парадоксальные вещи, и люди делятся легко откровениями с чужим человеком, скрывая их от родных. Не знаю, благодаря каким свойствам – высокому разуму, глубокому пониманию, но Антон вызвал меня на откровение, и я рассказал, как на моих глазах умер маленький ребёнок, и как невозможно мудро и проникновенно он на меня посмотрел перед смертью.

Антон задумался. А я ждал его комментарий. Через минуту он сказал.

– Всё-таки интуиция меня не подводит. Я сразу почувствовал, что ты, Лексис, неординарный человек, и взгляд Младенца это подтверждает.

Я непонимающе смотрел на Антона.

– Дело в том, что некоторые события, происходящие с человеком, не простая случайность, возникшая спонтанно, или закономерность, рождённая последовательностью причин, а знак Мировой гармонии, раскрывающий глубокое предназначение. Но обыкновенные люди эти знаки не видят, не послано им знаков, или проглядели они их. С другой стороны, есть люди, которые из-за своей глупости и во всём мелочном видят какие-то знаки свыше. Остаточные явления суеверности. Но твои глаза Младенца, и их воздействие на тебя – особый случай. И он меня озадачил. Серьёзно озадачил.

Я продолжал смотреть на Антона и видел его смятение, и ничего толком не понимал. А Антон продолжал рассуждать вслух больше сам с собой, чем со мной.

– Ребёнок и женщина. Кто они были? Как могли оказаться на этом транспорте? А может это… Интересно, очень интересно. Глаза Младенца. Глаза Скитальца. Произошедшая разборка между тобой и офицером с сержантом. Гибель других десантников, и чудесное спасение на Европе.

Антон ещё что-то бормотал в полголоса, интенсивно размышляя, но вдруг неожиданно вернулся ко мне. – Ты часто вспоминаешь этот взгляд?

– Постоянно.

– Не позавидуешь тебе, – как-то грустно и весело одновременно сказал Антон. – Это камень на твоей душе. Очень тяжёлый камень. И время искупать вину.

– Я готов, – очень спокойно сказал я.

– Нет, Лексис, искупать – это не значит умереть, это значит правильно жить дальше. И многое будет зависеть от твоих действий в этот сложный момент для человечества.

Мне надоело слушать о сложных моментах, и я спросил, –