Его сердце забилось сильнее. Он уже видел раньше такие прекрасные темные глаза.

Рицпа пришла в замешательство от той страсти, которую она увидела в глазах германца. Когда он стал пристально оглядывать ее, она почувствовала, как по всему ее телу прошла волна жара. Рицпа отступила на один шаг, держа перед собой Халева, будто это был щит.

— Позволь мне уйти, мой господин, — сказала она, готовая в любую минуту взять Халева и унести его куда угодно, лишь бы не видеть этих хищных глаз.

— Нет.

Рицпа пристально посмотрела на него.

— Мой господин?

Отнеси его в триклиний.

— Зачем?

— Я должен тебе все объяснять?

Она замешкалась, не понимая, что ему надо, и волнуясь от всех тех эмоций, которые испытывала.

— Должен? — повторил Атрет, сощурив глаза.

— Нет, мой господин.

— Тогда делай, что тебе говорят.

Почему он разговаривает с ней таким тоном?

— Халева пора накормить и уложить спать, — сказала она, стараясь сохранять спокойствие.

— И то и другое можно сделать и в триклинии.

Видя, что германец не собирается уступать, Рицпа понесла Халева из бань, следуя за Атретом. Во внутреннем коридоре было прохладно. Рицпа вошла в уютно обставленную гостиную и села на диван. Халев уснул очень быстро, и она завернула его в свою шаль, положила на диван и обложила подушками. Когда она складывала их у себя на коленях, ее руки дрожали.

В помещение вошел Лагос.

— Госпожа Рицпа? — удивленно произнес он. Поскольку ей было дозволено жить в доме в качестве служанки, она могла питаться на половине слуг. Что же тогда она делает в столовой владельца дома?

— Атрет сказал, чтобы я была здесь, — ответила Рицпа на вопрос, который она прочитала в его глазах.

— А-а…

Она чувствовала, что ее нервы напряжены до предела, как будто Дух предупреждал ее о какой–то грядущей битве.

— Почему ты спрашиваешь об этом таким тоном, Лагос?

— Да так…

— Он просто хочет больше времени проводить со своим сыном.

Лагос не мог себе представить Атрета, играющего с сидящим у него на коленях младенцем, но все же сказал: «Да, конечно…» — чтобы хоть как–то ее успокоить. Он не раз видел, как Атрет стоит на балконе и смотрит во двор, когда Рицпа выходила туда с малышом погулять. Видели это и Сила с Галлом. Они даже поспорили, сколько пройдет времени до того момента, когда Атрет затащит ее в постель.

Рицпа стала наблюдать за тем, как Лагос поправляет подушки.

— Скажи что–нибудь, Лагос.

— Что я должен тебе сказать?

— Ты ведь знаешь его лучше, чем я.

— Я его почти не знаю, но одно я знаю точно — он непредсказуем и опасен. А женщин он вообще за людей не считает.

— Ты говоришь о нем так, будто это какое–то животное.

— Отчасти это так и есть, — мрачно произнес Лагос.

— Но ведь он же человек, Лагос. Как ты. Как все остальные.

Лагос нервно засмеялся.

— Только не как я и не как кто–либо из тех людей, которых я знаю. Он варвар и гладиатор, и поверь мне, госпожа Рицпа, в этом он настолько похож на зверей, что ты и представить себе не можешь.

Тут они оба услышали шаги Атрета. Рицпа прикрыла рукой Халева, как бы намереваясь ого защитить; Лагос подошел к двери и поприветствовал своего хозяина.

— Прикажешь принести поесть, мой господин?

Атрет посмотрел на Рицпу.

— Ты голодна? — сухо спросил он.

— Не очень… — На самом деле она совсем не была голодна. Слова Лагоса заставили ее утратить остатки аппетита.

— Принеси вина, — сказал Атрет, отпуская Лагоса.

Чувствуя, как Атрет пристально смотрит на нее, Рицпа взяла Халева на руки, ощущая тепло его маленького тельца.

Атрет смотрел, как она нежно баюкала его сына у себя на коленях.

— Так уж получилось, что я очень мало знаю о тебе, — сказал он, откинувшись на своем диване, напротив Рицпы, и изучая ее лицо.

Слегка успокоившись, Рицпа все же продолжала осторожно поглядывать на него.

— Что случилось с твоим мужем? — спросил ее Атрет, понизив голос.

Удивленная этим вопросом, она ответила:

— Он умер.

— Я знаю, что он умер, — сказал Атрет, холодно усмехнувшись. — Иначе ты не была бы вдовой. Я хочу знать, как он умер.

Рицпа опустила голову и посмотрела на милое личико Халева, чувствуя, как в ней пробуждается боль. Зачем он об этом спрашивает?

— Моего мужа задавила колесница, — тихо сказала она.

— Ты видела, как это произошло?

— Нет. Он шел на работу. Домой его принесли друзья.

— Он умер не сразу?

— Через несколько дней. — Воспоминания о тех днях по–прежнему отдавались в ее сердце болью.

Атрет посмотрел на ее бледное лицо и с минуту помолчал. Он понимал, что такие воспоминания были для нее болезненны. Или она просто умело притворялась? Лагос принес вина. «Поставь», — кратко приказал ему Атрет. Лагос быстро поставил поднос на стол и торопливо вышел. Атрет не отрываясь смотрел на Рицпу. Он чувствовал, что его расспросы тяжелы для нее.

— А ты узнала, кто правил колесницей?

— Да, я узнала это в тот же день. Это был какой–то римский офицер.

— Могу поспорить на что угодно, он даже не остановился.

— Не остановился…

Атрет слегка скривил губы.

— Значит, нас с тобой объединяет ненависть к римлянам.

Его ход мыслей снова насторожил Рицпу.

— Я ни к кому не чувствую ненависти.

— В самом деле?

Женщина побледнела, задумавшись. Неужели она не преодолела тех эмоций, которые испытывала после трагедии? Может, все–таки в ней где–то еще затаился гнев против человека, столь беспечно убившего того, кто был ей так дорог?

Господи, если это так, очисти меня от таких чувств. Измени мое сердце, Отче.

— Не в воле Господа, чтобы я кого–то ненавидела.

— Господа?

— Иисуса Христа, Сына живого Бога.

— Бога Хадассы.

— Да.

— Не будем говорить об этом, — презрительно сказал Атрет, вставая с дивана. Подойдя к столу, он налил в серебряный кубок вина. На подносе стоял еще один кубок, но он ничего Рицпе не предложил.

— Я бы хотел поговорить с тобой о другом, — тихо сказал он.

Он поставил кувшин на стол с таким сильным стуком, что Халев проснулся и начал плакать.