В остальном день почти ничем не отличался от предыдущих. Даже занятие по физической подготовке прошло ровно. И это несмотря на то, что я время от времени чихала так, что уши закладывало. Все-таки не совсем я вылечилась. А убирались в физкультурном зале не очень. Или это у меня на почве болезни аллергия на Ларису Матвеевну появилась.

После лекций я, опять же, тихо-мирно добралась до дома. А вот там… попав в привычную атмосферу хаоса и громкой музыки, я оказалась почему-то центром внимания. Папа был дома. Рано для него, между прочим. Обычно он приходил часов в десять вечера. В лучшем случае. Именно его присутствие дома и насторожило в первую очередь. Потом из спальни вышла мама. За ней потянулись и остальные домочадцы, в лице Веника и хмурой Юльки.

— Что такое? — поинтересовалась спокойно, делая вид, что поведение близких меня не беспокоит.

Сняла ботильоны. За ними последовала кожанка. Все-таки еще не лето. Нужно было одеваться чуть потеплее. Повезло еще, что домой успела до дождя. Небо уже хмурилось, когда я выходила из универа.

— Милая, что от тебя нужно этому парню? — спросил папа, кивая головой в сторону входной двери.

Невольно обернулась, словно надеялась увидеть этого самого парня за своей спиной.

— Ты про соседа? — продолжала старательно делать вид, что все хорошо и беспокоиться не о чем.

— Да, про него, — подтвердил родитель, подходя ближе.

— Гоша, дай ей хотя бы раздеться, — подала голос мама. — Тем более, ничего страшного не произошло.

— Пока не произошло, — проворчал отец, смотря почему-то на помрачневшую Юлю. — Но может произойти. Если мои подозрения окажутся верны.

— Да о чем вы вообще? — не выдержала я и повысила голос.

Топтаться и дальше в прихожей не стала. Прошла в ванную комнату. Пока мыла руки, разговор, само собой, прервали. Хотя я бы не назвала этот допрос разговором.

Выйдя в коридор, прошла на кухню, где за столом уже сидело все наше многодетное семейство. И не думала идти к себе и переодеваться. Успею еще. Сейчас меня больше волновало не помятое платье, а странное поведение отца.

Присев на свое место, по левую руку от Юльки, притихла, ожидая грозы, которая должна была пройти прямо над моей головой. Вон как папа молнии метает взглядом.

— Дорогая, я погрею тебе поесть, — встав из-за стола, проговорила ма.

Пока мама суетилась у холодильника, доставая контейнеры с едой, папа продолжил свой допрос. По итогу выходило, что Никита не лучший кандидат мне в парни. Почему? Потому что он точно такая же темная лошадка, как и бывший парень Юльки. И родители не хотели, чтобы я потом страдала точно так же, как и она. Так же родитель затронул и ситуацию с Веником. В общем, папа просто переживал, что и меня коснется разочарование на любовном фронте. Могла его успокоить, сказав, что у Гоголя нет шансов. Но… тогда бы я солгала сама себе. Потому что, увы, шансов у Ника было все больше. Он умел цеплять. И я все больше заглатывала наживку, попадая на крючок.

Вскоре передо мной стояла тарелка с горячим, ароматным супом. Но после разговора с отцом аппетит как рукой сняло. Да и сам отец не собирался так просто отступать. Еще минут двадцать расспрашивал о Никите. Будто я знала больше всех остальных. Для меня этот парень был еще большей загадкой, чем для него.

— В общем, мне все это не нравится, — в конце нашего не очень приятного разговора, проворчал глава семейства. — Учти, если он сделает тебе больно, я лично сверну ему шею.

— Папа, — Юлька настороженно посмотрела на отца, — ты что говоришь? Может он не такой, как… — тут она замялась, явно не желая касаться темы своих душевных переживаний. — В общем, мне он понравился. Симпатичный, напористый… Вдруг все твои подозрения беспочвенны? Ты просто за нее переживаешь.

— Когда это он успел тебе понравиться? — прицепился к ее словам родитель.

— Да так… — Вот только попробуй сказать ему, что видела, как мы целовались! Я с тобой неделю разговаривать не буду. Минимум. — Видела, как они общаются. Ничего такого он себе не позволяет.

— М-да? — папа не торопился верить ее словам. — А чего тогда он утром к ней прицепился?

— Он подвез меня до универа, — почему-то захотелось встать на защиту Никиты. — Ему было по пути.

— Видел я, как ему по пути было, — продолжил возмущаться отец.

Постепенно папа начал успокаиваться. По крайней мере, внешне не было видно, что он переживает. Снова надев маску строгого главы семейства Лисицыных, он посидел еще немного за столом, посматривая на то, как мы все дружно стали опустошать холодильник, поворчал, да и ушел в кабинет, заниматься своими каждодневными делами.

— Ты это, систер, — вмиг посерьезнев, заговорил Веник. До этого он сидел и паясничал, строя из себя беспечного подростка. Если так подумать, какой он уже подросток? Выпускной класс. — Если этот шпингалет тебя хоть пальцем тронет, скажешь мне, окей? Я ему рыло-то начищу.

— Ты? Рыло? — посмеиваясь, переспросила старшая. — Силенок хватит, защитник?

— Хватит, — отмахнулся от ее слов Вениамин. — Я же не один чистить буду…

— Так, прекратили балаган, — строго произнесла ма, ударяя ладонью по столешнице. — Никто никому ничего чистить не будет. Этого еще не хватало. Ты, — указала она пальцем на младшего, — поел? Тогда бегом к себе, уроки делать. Ты… — мама переместила свою руку чуть правее. Теперь под ее прицелом была Юлия. — Займи себя чем-нибудь. И если еще раз узнаю, что ты пошла гулять с этой… Галочкой, то запру дома. Нашла, с кем связаться. У нее отец бандит, а мать… страшно представить, чем занимается. Ввяжешься в еще большие проблемы. Пожалей нас, родителей. Мы не молодеем, чтоб ты знала.

И только когда брат с сестрой вышли с кухни, мать продолжила говорить:

— Ты тоже будь осторожна. Я не то чтобы поддерживаю решение твоего отца. Но тоже беспокоюсь. Боюсь, что он окажется прав.

— Прав в чем? — я по-прежнему не понимала, куда они с отцом клонили.

— Этого он пока не говорил. Уверена, что когда он во всем окончательно разберется, объяснит, что его насторожило в этом молодом человеке.

Я пообещала матери быть осторожнее. Да будь моя воля, вообще бы не виделась с Гоголем. В том случае, если бы у меня получилось выбросить его из головы. И забыть образ вечно ухмыляющегося парня с притягательной хрипотцой в голосе.

Еще примерно два часа я убила на зазубривание материала, который нам сегодня преподавали. Было сложно, так как я постоянно воскрешала перед мысленным взором не нужные формулы, а симпатичное лицо соседа. Это раздражало. Что я за слабохарактерная такая? Была бы смелее, сразу бы дала ему понять, что ловить нечего. А теперь уже поздно… Но и близко его к себе подпустить не могу. Чувствую, что ничем хорошим это не кончится. Папа еще со своими подозрениями… И ведь не расскажет, что его беспокоит. Права мама, сначала все сам разузнает, убедится в верности своих предположений и уже потом вывалит на меня не очень приятную информацию. Если таковая, конечно, будет.