Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Лондонскія извозчичьи кареты по типу не измѣнились. Это, по прежнему, или четырехколесныя, не особенно изящныя, которыя употребляются больше для ѣзды съ багажемъ, или то, что мы неправильно называемъ кэбомъ, т.-е. двухколесныя одноколки, носящія имя того, кто пустилъ ихъ въ ходъ. Лондонцы и вообще англичане называютъ ихъ handsome-cab. Езда въ нихъ — одно изъ пріятнѣйшихъ удовольствій Лондона — это скажетъ всякій иностранецъ, и даже французы, которые такъ любятъ придираться ко всему въ Лондонѣ, сознаются въ этомъ. Двадцать пять лѣтъ тому назадъ попадалось больше плохихъ двухколесныхъ кэбовъ съ изнурёнными лошадьми и съ дурно одѣтыми извозчиками; теперь они — исключеніе. Экипажи всегда въ блистательномъ видѣ, чудесныя лошади, часто настоящіе рысаки и франтовато одѣтые кэбмэны, непремѣнно въ цилиндрической шляпѣ, въ гороховомъ пальто и даже съ цвѣткомъ въ петличкѣ. Стачки кэбмэновъ потому уже не угрожаютъ жителямъ Лондона, что очень многіе сами хозяева, а не работники компаній. Разумѣется, для иностранца удобнѣе парижскіе порядки, т. е. однообразная такса за конецъ въ предѣлахъ парижскихъ укреплений, между тѣмъ, как въ Лондонѣ существуетъ очень неопредѣлённая и сбивчивая такса. Но, поживя недѣлю-другую, вы уже приблизительно знаете, что вамъ давать извозчику. И ѣздятъ они такъ быстро, как въ Парижѣ не ѣздятъ и въ господскихъ экипажахъ.
Преувеличенная экономность и рутинность Парижа сказались и въ томъ, что онъ, долго не имѣлъ городской окружной желѣзнойдороги, которой съ полнымъ правомъ ужемного лѣтъ гордился Берлинъ, а въ Лондонѣ это незамѣнимый ресурсъ, дѣлающій разстояніе почти фиктивнымъ.
И вотъ этото обиліе способовъ передвиженія и дѣлаетъ то, что гдѣ бы вы ни жили, вы можете быстро попасть въ любой паркъ и тамъ сейчасъ же очутиться точно за тысячи верстъ отъ всей городской сутолоки, пыли, шума, треска и звона, стряхнуть съ себя свой профессіональный хомутъ или нервное переутомленіе туриста, который рыщетъ по городу или осматриваетъ достопримѣчательности. Толпа, самая нарядная, можетъ дѣлаться невыносимой. Вы отъ нея не уйдете и на аллеяхъ Гайдъпарка въ извѣстные часы; но можете въ томъ же самомъ Гайдъ-паркѣ и во всѣхъ остальныхъ цѣлыми часами сидѣть 'и гулять, забывая о всякой толпѣ. Съ этимъ каждый туристъ согласенъ и о привлекательности лондонскихъ парковъ было исписано множество бумаги. Но, чтобы ими пользоваться, надо умѣть хорошо распредѣлять свой день, а, главное, чувствовать ту потребность въ просторѣ, зелени и красивыхъ перспективахъ, къ какой англичане и вообще люди германской расы склоннѣе, чѣмъ французы и русскіе. А въ Парижѣ, даже если вы и большой любитель гулянья, въ садахъ и паркахъ, вы не можете имѣть такихъ зрительныхъ впечатлѣній, какъ въ Лондонѣ. Даже самый милый и разнообразный публичный садъ Парижа — Люксембургскій — все-таки же во французскомъ вкусѣ, т. е. съ щебнемъ вмѣсто зелени, съ деревьями, вытянутыми въ ранжиръ, да и не такихъ онъ совсѣмъ размѣровъ. Тюильрійскій садъ еще меньше тѣшитъ вашъ взглядъ, похожъ на пышную, посыпанную гравіемъ площадь, на которой торчатъ запыленныя деревья. И ни въ томъ, ни въ другомъ вы не уйдете отъ толпы. Паркъ Монсо — милый уголокъ, по тѣсенъ, съ постоянной ѣздой экипажей по аллеѣ, пересѣкающей его, похожъ больше на поддѣлку подъ разные стили природы, чемъ на подлинный кусокъ этой самой природы. Тоже можно сказать и о гуляньи — «Buttes-Chaumont».
Остается еще одинъ очень существенный вопросъ: каково приходится иностранцамъ, впервые попадающимъ въ Парижъ и Лондонъ, если опи внезапно заболѣютъ, да еще въ ночное время?
Парижская публика всякаго рода и въ какихъ угодно кварталахъ склонна более къ даровымъ зрѣлищамъ, малѣйшая вещь — вызываетъ ея любопытство; вамъ ничего не будетъ стоить, если вы шутникъ, собрать около васъ толпу: остановитесь только на троттуарѣ и начните пристально глядѣть на окно или на крышу дома. Парижане — большіе зѣваки; но они же впечатлительнѣе ко всякому несчастному случаю. И вообще французы склонны къ великодушнымъ чувствамъ, когда что-нибудь вызываетъ ихъ жалость. Не только дѣтямъ они всегда готовы оказать всякую помощъ но и животных они лобятъ и жалѣютъ больше, чѣмъ нѣмцы, англичане и русскіе. Всякаго прохожаго или проѣзжающаго, съ кѣмъ случится на улицѣ несчастіе, сейчасъ поведутъ или понесутъ въ ближайшую аптеку, почему аптеки сдѣлались и въ Парижѣ, и въ другихъ городахъ Франціи обычнымъ мѣстомъ для поданія помощи. Публика любить ихъ въ этомъ смыслѣ больше, чѣмъ полицейскіе посты съ вывѣсками «secours aux blessés».